"Клетка" автор Сара Байер

"Клетка"
автор Сара Байер




#лесбилитература

До решающего свидания оставалось немногим больше времени, чем уйдет на дорогу. Следует заметить, опаздывать для Нади было вовсе не характерно. Напротив, она уважала как свое, так и чужое время, на которое, по ее глубокому убеждению, не помешало бы наложить соответственные права, вплоть - на законодательном уровне. В самом деле, много ль надо, чтобы отнять у человека единственный невосполняемый ресурс. А этим занимаются все подряд, начиная от телевидения и интернета (с регулярными спамовскими извещениями, атакующими ящик; да что там ящик: реклама расселилась, куда не плюнь, - нужного, в итоге, не сыскать) и кончая случаями из повседневности, какие уполномочены (и кем?!) на закалку твоего (твоего, – не их) терпения. Ох, это неистребимое амплуа безответственности русского человека (форменно, фетиш), пригретое великой и богатой Родиной, как курицей-наседкой. Осоловеешь, как пить дать. Запьешь тут, не соскучишься. С горя и расстройства. Впрочем, что Россия – у других то же. Но не так. Ибо у русского человека душа огромна, а следовательно, и все, производимое по ее веянию, подобающе масштабно.

Однако ж сейчас Надя порядком не рассчитала свои возможности. Второпях вылетела из душа, заскакивая по дороге в трусы, толком не успев вытереться, а потому и брюки натягивая практически на мокрую кожу, что составило определенной доли неудобства. Она чуть не порвала ушки-петельки, служащие поддержкой ремня, и, раскрасневшаяся, кинулась путаться в гардеробном разнообразии, как шлюха на жениховьих приисках. Благо, что в голове ее, куда недосуг ломились пресловуто-разрозненные мысли, родился план по облачению в рубашку принципиально конкретную. Застегивая пуговички и выравнивая галстук, другой рукой она самозабвенно махала феном вокруг головы с той вопиющей безнадегой, какая сродни разве тонущему. Офуфыренная духами, нарисовала глаза и порхнула за дверь. Тапочки осознала в лифте. Пришлось вернуться. Прикончить процедуру операции выхода в свет, на прощание лихо подмигнув зеркальному отражению.

Мотор заглох, взревев. Приехали.

Она уже примерялась к перспективам сойти с ума, как судьба смилостивилась и дала газу. Так, что Надя мордой своего авто чмокнула зад впереди стоящему. С уклончивым чувством вины проюзывая баранку, в самоотверженной мольбе вдруг случившейся праведницы, - чтоб мирно разрешиться из хитрой вражеской западни, - выкатила. Выдохнула она лишь за поворотом. Хоть что-то в этой жизни складывается благополучно. И вообще: что, некуда тачку ставить - обязательно перед ее?

***

Это было громоздкое серое здание. Одно из тех, какие ныне и не строятся вовсе, - с той внушительной и грозной фундаментальностью, что заставляет обычного человека внутренне сжаться, вздрогнуть, на корню прочувствовав свою мелкоособность. В то же время, оно будто заряжает своей энергетикой несокрушимости и беспримерной грандиозности. Предпринимая вылазку из-под укромности салона авто, Надя, засмотревшись вверх и по сторонам, ошеломленная противоречивостью нахлынувших чувств, неловко ступила на асфальт, споткнулась на ровном месте и чуть не упала. Благо, что держалась за дверцу. “Тьфу, черт”, - зачем-то глянула она себе под ноги, впрочем, в тот же миг оклемавшись.

В сравнении со зданием, двери поразили своей узкобокостью, недостаточностью, граничащей с ущербностью. Надя поспешила пройти этот рубеж. В подъезде, старо окрашенном голубой, кое-где облупливающейся краской, вызвала лифт. Поднялась на третий этаж.

***

Надя сидела на диване в позе, в профиль напоминавшую цифру четыре: наклонено к коленям, опираясь на них локтями; расставив ноги чуть шире, чем подобает слабому полу. Сказать больше, настрой ее и в целом выходил за девчачьи гранки досужих сплетен и хихатропии, но тяготел к тем рационалистическим выкладкам, что свойственны, по преимуществу, мужчинам. Придерживая фужер шампанского лишь тремя пальцами (в грубоватой грации) и бросая отважные взгляды на молодую женщину, что изящно поместилась в глубоком кресле напротив, она ковыряла линию жизни в ладошке, рассуждая на вечные темы бытия. За данью интеллектуальности резались минуты, как сервелат на столике закуской.

- ... Все остальное – накладки, и не могут служить оправданием. В любом случае, это личный выбор каждого... – Надя передвинула по шахматному полю коня, создав угрозу черной королеве. – Гарде, - оповестила она.

Анна кивнула в ответ, осваиваясь с ситуацией.

- Ты говоришь о внешних факторах. Но не заключена ли самая большая ошибка внутри, а не снаружи? - вскинула она на мгновение взгляд от доски.
- Например?
- В человеке. В его сознании, на которое ты опираешься, - пояснила Анна, выведя ферзя из закулисья и благословив на атаку: – Шах.


Шлейф фраз тянулся, и завязывался в узелки. Пропущенные слова терялись, как соломинки в стоге сена. Неразличимые при всей вероятной грамотности. Свечи, шампанское, шахматы. Навевало ностальгией из неопределенных сумрачных, но оттого не лишенных эротического блеска (скорее, даже наоборот), времен. Слегка навеселе, слегка романтика.

***

- Почему ты женщина? – неожиданно для себя спросила Надя.
- ? – Анна с недоверием глянула на нее. – Более странного вопроса я еще не слышала. Кроме того случая, когда меня спросили, почему я живу... так низко. Наверное, потому, что в большом сером доме на третьем этаже в квартире, такой, как эта, должна была оказаться женщина. Вроде меня. Ты думала увидеть мужчину?
- Да, если честно. По крайней мере, я не ожидала именно такой женщины.
- А какую ты ожидала?
- Не вроде тебя, - призналась Надя.
- Еще шампанского? – поинтересовалась Анна, сложив руки ладошками и поменяв составляющие нога-на-ногу местами (вот ведь: еще одна актриса, Шерон С...), оседлав на сей раз левую правой. – надеюсь, ты не разочарована.
- О нет, этого нет... Да, пожалуйста, еще шампанского... Твой ход.

***
На шахматном поле позиция мата. Черные потерпели поражение. Материя деревянности, испещреная тенями. Контрастно окрашенная. Доскою прямая, фигурами статуэточная. В ракурсе окончания.

- ...Белые начинают и выигрывают, - без особого сожаления заметила побежденная Анна.
- Ты не пешечный противник. Ты умеешь играть смело, - словоохотливо рассказывала Надя, откровенно смакуя победу. – Мне это понравилось. Ты любишь ставки и идешь на риск... Ты похожа в этом на меня. Либо все, либо ничего. Я пересилила лишь в том, что ты сделала больше промахов.
- Вся игра основана на ошибках противника. Это называется военной хитростью.
- ... Дикари дерутся, а культурные занимаются тем, что обманывают друг друга. Шопенгауэр; почти цитата, - Надя подняла фужер: - За наше здоровье! Быть может, покурим?
- Если только на лестничной клетке. Но я не курю. Если тебя не страшит одиночество, я, пожалуй, осталась бы здесь.

***

Десятую субботу Надя приезжала к серому дому, чтобы провести неторопливый вечерок в обществе неприступной (а попытки совершались), но, тем не менее, с завидной регулярностью обыгрываемой, Анны. Они пили, ели, разговаривали и, конечно, резались в шахматы. Анна держала в шкафу надину “смену”, что называется, для дома: поношенную и блеклую красную футболочку, всю в мелких дырочках, и спортивные штанишки цвета хаки. По приходу Надя тут же переоблачалась. Периодически она уединялась на лестничной площадке, принимающей ее в свое лоно с сигаретой. С распростертыми ли объятиями, или ж в немом упреке, об этом история, аналогично второму, умалчивала. Из-за окна на Надюшу глядели насажденные во дворе не совсем здоровые деревья и кусок равнодушного неба. Впрочем, Надя скуки отнюдь не испытывала, ибо добрые шесть дней в неделю проводила в интернете, а следовательно, была напичкана информацией, как прайс-лист – ценами. Возвращаясь, отшагивая по коридору, она упиралась взглядом в старый сломанный рояль, приютившийся в углу. Мыслей в ее голове он не рождал, скорее, вызывал банальное недоумение.

- Надя, почему бы тебе не найти девушку? – однажды подняла вопрос Анна.
- А ты ...? – опешила Надя.
- У нас с тобой не может быть любовных отношений; только дружба, - как показалось, с искренней грустью констатировала Анна.

- Ну что, еще партеечку? – предложила Надя Анне.
- Ты ведь не хочешь проиграть...
- А почему я должна проиграть? Насколько помнится, всё ты увлекаешься этим искусством, - сманерничала Надя.

Но она проиграла.

***

Надя сжала руль и проехала пару десятков миль под фонарями дорог. В свете фар перегибались черно-белые блоки тротуаров. Не крашенные в изломах. Серая помесь. Сродни по цвету с тучами небес. Из огромного и непостижимого детства смотрели обескураженные глаза ребенка. Змея насущного несла ее на своей спине, переливаясь чешуйками разнородных образов.

Говорят, что недостаток информации рождает страх. Но и мотивирует. Прижатая в хвосте, Надя переживала отголоски по всему позвоночнику. Волны разгонялись вплоть до мозга. И безмозглости. “Играй!” – требовали неоновые вспышки сознания. Это на сломанном рояле?

***

Полупустая зала кафе. Надя потянулась за очередной сигаретой. Металл зажигалки глухо брякнул о кольцо. Пламя ужалило кончик скрученного в бумаге табака. Дым струйкой взошел вверх, растекаясь по воздуху.

- Я знаю, мы никогда не обсуждали что-то личное, - начала она. – Но сейчас я чувствую необходимость. Я ничего о тебе не знаю... Скажи, кто ты? Чем ты занимаешься?
- Я разговариваю, - отвечала Анна. - К примеру, с тобой.
- С кем еще?
- Ты не совсем поняла. Я разговариваю с душами.
- ...Скажи, те духи, с которыми ты общаешься... – пародировала Надя фразу из композиции Сплина. – Что они думают обо мне? (с)... - Вроде того?...
- Ты ведь все поняла...

Надя молчала. Она прислушивалась к уязвленно-звенящему пространству над одинокой свечой на их столике. Связующая дотоле ниточка оборвалась. Породив это эхо. Не вызовая эмоций. Поджав губы за чертой конечной ступени. Анна не услышала ни единого слова в ответ. Ни на что другое она и не рассчитывала. Подняла с соседнего стула сумочку и удалилась. Тушишь окурок и сооружаешь из рук опору для подбородка. Смотришь сквозь перед собой. На пустое место.

***

Когда Надя вновь явилась к серому дому и подалась по привычному маршруту, из-за двери с ней разговаривал незнакомый старческий голос. Из харканных объяснений следовало, что никакой Анны по данному адресу не проживало. Только Надя не поняла, что они тогда праздновали шампанским? И где теперь искать ее футболочку и штанишки? Но перспектива повторить визит в субботу ее не прельстила. Надя не анализировала партии, но иногда она вспоминала, как стояла на клетке в нутре серого дома и курила, а в окно на нее смотрело равнодушное небо. Ей не было скучно, она не любила бестолку тратить время. Но однажды, за бутылочкой пива в кругу свойской компании, она сказала: “Вы говорите о карме... Я с ней встречалась. Она живет на третьем этаже в громоздком здании, каких и не увидишь теперь. А имя ее Анна”. Друзей очень позабавила ее фраза. “Чем же занимается эта женщина?” – спросили они. “Она играет в шахматы... Разговаривает с душами... И кажется, она не догадывается, что на сломанном рояле, стоящем у нее в прихожей, уже нельзя играть”. “Почему нельзя?” – осведомились друзья. Надя нахмурилась: “Зачем задавать такие глупые вопросы?... Просто ее зовут Анна, и я с ней общалась”. Она нахмурилась еще больше и предложила сходить за шампанским.