Roza Grig |
дата: * * * Леночкины встречи с Таней незаметно приобрели свойство фаталистического характера. Девочка периодически вырывалась со своих выставок в Москву. В их распоряжение предтавлялись две-три недели. Женщина познакомила Леночку с мужем. Иногда они проводили время все вместе, иногда – вдвоем. С самого начала, благодяря уверенности в себе и жизненному опыту, а также слепому обожанию со стороны девочки, Таня быстро вырвалась на доминирующие позиции. Она сделала ее подругой семьи. Леночка все ей позволяла. Она не уставала восхищаться уму, неповторимому обаянию и красоте женщины. Ей казалось, что она мало дает возлюбленной из-за своего творчества и снов. Комплекс вины стал ее неизменным спутником, а Таня, в манере развившейся самости, вскоре отбросила стеснения открыто выражать претензии. Она как будто что-то искала в Леночке и, не находя этого, охватывалась внезапными вспышками гнева и раздражения. “Как можно быть такой тупой?”, - изъявляла она вслед какому-нибудь рассеянному вопросу девочки. Разве можно обижаться на любимого человека? Тем более, на богиню, недосягаемую по силе духа! “Ты когда-нибудь думала о другом, или только о себе? Ты когда-нибудь пыталась понять другого?”, - удивлялась Таня на леночкины попытки внести ясность в их отношения. В атмосфере подавленности леночкины картины стали выходить одна корявее другой. Она сердилась на себя, перечеркивала полотна в бессильной злобе. Когда-то именно любовь к Тане принесла ей вдохновление, породившее настоящие шедевры. И Леночка неотступно верила: лишь если на самом тебе ошейник, достижения имеют смысл. Она считала, что рабство способен воспринять и воспарить в нем только человек с огромной и чистой душой. Неужели она так ошиблась? Но ведь когда-то она точно видела, что может! А теперь вдруг не осталось сил, и она чувствовала и осознавала себя обычной. Это – больнее всего. Ее прошлые просветления в снах, где она видела самого Бога, казались далекой и глупой сказкой; теперь ей снилось другое. Старик, Сережа и Леночка едут в джипе по африканским сафари. Цель их путешествия дворец в тенистых аллеях оазиса. Бородач сидит за рулем, но скоро его с ними не будет. Она почему-то знает это. Ей показывают фотографию с изображением девушки, про которую говорят, что она – ее. Они подъезжают с восточного фланга дома. Прямо перед ними вид на бассейн. Там стоит самодовольный парень Джой и флиртует с ее девушкой. Леночке сообщают, что он уже готов к сражению, и его банда в сборе. “Зачем это?” – думает девочка, но смиряется с надобностью. Ведь все происходит не по чьей-то воле, а потому что должно. Здесь нет места “хочу”. Леночка берет пистолет и кладет в карман. Она не собирается им пользоваться. К ним присоединяется та девушка, якобы леночкина, хотя они ничего не чувствуют друг к другу; они чужие. Дальше действия опутаны интригами. Проскальзывает смутный сюжет с сейфом. Они взяли в заложники Джоя и остальных его трех сообщников, но почему-то не обезоружили. Старик полагается на личную силу и мудрость. Но учиняет противно этому: он пускает в комнату с сейфом троих парней, хотя достаточно было бы одного. Их тоже трое: старик, Сережа и Леночка. Ее девушки с ними нет, она куда-то пропала. Позже выяснится, что она перешла на сторону врага. А пока Джой ранит в живот старика. Леночка поражается, насколько реальны кровь, свинец и боль. Ее охватывает страх. Старик подтверждает серьезность опасности, говорит, чтоб они уносили ноги. Леночка и Сережа спасаются от нависшей в комнате угрозы и разбегаются в разные стороны. Их вроде не останавливали даже. Леночка прячется под какой-то скамьей в саду. Она лежит между ее ножками и прижимает к груди пистолет. Чуть приподняв голову вдалеке напротив она видит, как Джой милуется с ее девушкой. Ее замечают и начинают стрелять из-за ограды. Она не смеет шевельнуться. От ужаса в ней все сжимается. Пули пролетают прямо над ней, она видит их яростный полет в воздухе. Тут все смолкает. В голове у нее мелькнула мысль о Сереже: как он там? Его, наверное, тоже убьют… Когда она понимает их обреченность в ситуации, сбоку, где ограда совсем близко, подкрадывается один из парней с “пушкой”. Ей не выбраться, и единственное, что она делает, - берет за ножки лавку и использует ее в качестве щита. На этом сон обрывается; она просыпается от адреналина в крови. |
Roza Grig |
дата: Леночке нужно было поделиться с кем-то своими внутренними переживаниями. Она позвонила Сереже. Наверное, только он и мог ее понимать. Они сошлись еще в школе на почве общего увлечения йогой и культурами Востока. Оба в достаточной степени интроверты, они совершали свои маленькие открытия в познании психо-фона, мироздания. Потом судьба немного пораскидала их. У каждого появилась своя личная жизнь, связанные с ней проблемы, взлеты и падения. Однако по-прежнему незримой ниточкой между ними пролегала таинственная связь. Сережа откликнулся на Леночкино предложение встретиться. Он пришел к ней после работы. Как обычно, они сели на кухне чаи гонять. Леночка рассказала ему о сне. - Представляешь, у меня было оружие, но мне даже в голову не приходило стрелять, – заключила она. - Оружие всегда есть. Главное, что внутри... – Сережа отпил чая, и взгляд его по-особенному заблестел. – Сила духа. Моральное превосходство. Будешь трусить и дрожать, как осиновой листок, ничего не выйдет. Ты должна быть уверена в себе, тогда твои действия и инстинкты найдут, как не дать в обиду. - Знаешь, иногда я так и делаю. Но получается мрак и враждебность. Люди не понимают моих выходок. А через минуту я сама жалею о том, что сказала или сделала. Как-то неправильно все. - Может, тебе надо перестать притворяться кем-то другим, а стать собой? Ты пытаешься пародировать Таню. Это естественно, ведь ты в ней души не чаешь… - А еще я завидую ее друзьям и знакомым. С ними я вижу ее такой, какой когда-то полюбила: милой, внимательной и обворожительной. Но наедине со мной ей это больше не надо. - Скажи… Вы еще используете принципы садо-мазо в сексе? И ты в роли “нижнего”? - Да. В основном, да. Сережа встал у окна и какое-то время молчал, глядя на улицу. Тело его было вытянуто, но хорошо сбито. Это обуславливалось скорее генетически, однако полгода назад он установил еще и походы в спортзал. Леночка любовалась им. - Мне трудно, конечно, о чем-то судить в этом плане, - продолжил Сережа, садясь обратно за стол. – Но, по-моему, ты слишком далеко ушла от этого мира вообще. - Да и раньше неблизко. Но не было так тяжело. - Ты разрушаешь не только стереотипы для себя, но и сами модели восприятия; для остальных - продолжающие жить. В том числе, это проявляется в сексе. Человек – воплощение высшего разума, - он принципиально неуязвим, если сам не подставляет себя под удар. - А причем здесь секс? - Ну, специфика секса только следствие в общей системе. Все взаимосвязано. - Не по душе мне все эти системы… - Но ты создала именно систему! Ты выбрала человека и построила вокруг него новый мир… А все другие остались жить в старом. И Таня ни в чем не виновата. Тут каждый за себя, детка! – подытожил Сережа. - Я просто хочу сохранить... - Что?! Уже давно ничего нет. Ты живешь в несуществующем мире отношений. Это намного хуже любых снов. |
Roza Grig |
дата: * * * Однако сны тоже чреваты последствиями. Леночка, закрывая дверцу машины у бильярдного клуба, теперь определенно знала, с кем ей пришло время поговорить. Она уже собиралась проследовать внутрь, но остановилась, привлеченная необычным настроением в воздухе. Причудливая картина на горизонте украла небо. Перед ее глазами развернулась россыпь немыслимых оттенков, переливающих один в другой. Лучи заката прорезывались и терялись в клубах облаков, а за ними, внизу, расстелилась туча, представшая сплошной морской волной, нежно-зеленовато-синей, теплой и спокойной. Сверху же царило пожарище, преображающее и ликующее. Хотя в преддверие Нового года осталось всего несколько дней, асфальт был по-весеннему чист и сух. Снег обнаруживался разве что неприглядными глыбистыми кучками. Воздух, казалось, не принадлежал ни зиме, ни лету, ни весне, ни осени; он пробрался из неизвестных сфер. Леночка прошла в накуренное помещение. Я стояла, запрокинувшись над столом, ударила кием, черный шар – в лунку. - Партия, - бросила я оппоненту. Потирая руки, я обернулась к ней. Я впервые видела ее и, признаться, была впечатлена. Нет, ее нельзя было назвать красавицей, но что-то невинное и неуловимо чувственное в ней буквально приковывало взгляд. Самая опасная стерва – в овечьей шкуре. - Я ждала тебя, - призналась я. Она подошла ближе. Мы сели за столик. Я закинула на него ноги, прихлебывая пиво. - Будешь что-нибудь? – предложила я. - Ты знаешь меня? – наконец, спросила она. - И ты – меня. Ты не завсегдатай таких мест. Мы обе знаем о цели твоего визита. - Меня привел сюда сон. - Какая разница, что. Хочешь, скажу: я вообще была за сотни миль отсюда. - Ты, как будто, ненавидишь Это? Я потерла веки. Мне не приходилось раньше сталкиваться с таким вопросом. Я выпила. Мне нравилось быть, как это называлось там, откуда я приехала, buzz. - Нет. Не ненавижу. Это есть и все, - отвечала я. - Я думала о тебе. Мне кажется, у тебя вообще нет чувств. - Ты ошибаешься, - усмехнулась я. – Но мы же не будем говорить об этом. |
Roza Grig |
дата: - Я не знаю, с чего начать. - Начни с чего-нибудь, - я смотрела на нее, и мне отчего-то дико захотелось, чтобы она просто расслабилась со мной. Раньше со мной не случалось подобного. - У меня такая ситуация... – тем временем говорила Лена. – Я потерялась... Долгие десять минут она рассказывала мне что-то. Я ее не слушала. Я сжала губы, поднялась, накинула косуху, что висела на спинке стула. Она остановила свои речи и наблюдала за мной. - Я жду тебя, - произнесла я. Она оделась. - Есть одно выражение, - говорила я по пути. – Tunnel vision. Оно обозначает примерно то, что в путине обстоятельств ты не можешь увидеть целиком картину. Ты смотришь линейно, тебя пугают разные тени. Тоннельная видимость, видение. Ты не можешь осмотреться вокруг. Мы оказались на улице. Темнело. Закат тонул в мире. Я подвела ее к перекрестку. Заполоненное серостью небо вершило водоворот снежинок над нами. - Видишь? – сказала я, запрокидывая голову. – Глубоко, не правда ли? Это – сила. И теперь посмотри на дороги. Обычно выбирают одну и идут. Но кто скажет, какая лучше и куда она тебя приведет? Когда-то давно я осталась на перекрестке. Я нашла в нем себя. Куда бы я не направилась по жизни, я всегда свободна, ведь на самом деле принадлежу Этому, - я сделала жест, будто сую чашу в воздухе вверх, потом показала на какого-то прохожего на противоположной стороне улицы: – Видишь его? Если тебя тянет к нему и ты присоединишься к его пути, ты никогда не увидишь Перекрестка, сколько б раз вы его вместе не проходили. - А как же Чувство? - Чувство? Вот же оно! – мы вновь запрокинули головы навстречу спускающихся на нас бесчисленным полчищем снежинкам. Мы стояли на перекрестке и смотрели в Небо. Я взяла ее за руку. Она не отдернула ее. Я взглянула ей в лицо, и во мне что-то зазывно зашевелилось. “Неизбежность”, - подумала я. Она обернулась ко мне, и ее глаза окунулись в мои. - Неизбежность, - словно повторила она за мной и продолжила: – Так вот суть этой неизбежности. - Какая? – спросила я, потому что меня это действительно интересовало. - Суть неизбежности последнего шага. Я отпустила ее руку и протянула в ладошках две игральные карты. На одной – шестерка червей, на второй – пик. - Выбери. Червы значат человеческую природу с его чувствами, пики – путь избранного, открытого знанию. - Червы. |
Roza Grig |
дата: Я выкинула на дорогу червы и дала ей пики, обернувшиеся джокером. - Но я выбрала другое, - сказала Леночка. - Ага. Но ты ведь получила больше. - Это вроде взятки? - Это политика. А она всегда грязная. - Но джокер может обозначать любую карту из колоды, - заметила Леночка. - Попробуй преврати. Леночка кинула взгляд на карту, которая уже вновь отобразилась пиками. Я улыбнулась. - Вот так, - пояснила я. – Без преувеличений или ложной скромности. - Но я выбрала червы. - Но иначе ты не увидела б фокуса. Я же говорю, политика – грязное дело. И она состоит на чьих-то интересах. - Ты цинична. - А у меня был выбор? - Неизбежность... - Неизбежность. - Я тоже хочу показать тебе фокус, - сказала Леночка. - Покажи, - согласилась я. Мы неспешно ступали бок-о-бок по припорошенному снегом асфальту. Лена прервала наш ход и встала передо мной. Она раздвинула изображаемую тугую ткань невидимого кокона вокруг меня, переступила в него и задернула за собой. Держа руки за спиной, она почти прижалась ко мне. - Вот тут тепло, - довольно заключила Леночка. И я почувствовала это в мгновении ее близость. Это сообщение отредактировал Roza Grig - 25-12-2015 - 22:05 |
Roza Grig |
дата: * * * Предстоящий Новый год числился третьим после Леночкиного успеха в художественной сфере. Леночкины родители развелись. Отец уехал в Германию и благополучно там устроился, частично за счет дочки. Мать перебралась в Амстердам к своему брату, который имигрировал туда уже более десяти лет. Она начала курить, рефлексивно впала в синдром второй молодости. Леночка сидела в объятиях Сережи и смотрела на высокую украшенную елку. Рафаэль был фейерверком деятельности и сновал без устали по квартире, отдавая спешные распоряжения то тому, то другому. К празднику собралось человек десять. Леночка и сама участвовала в приготовлениях оливье и других салатов; только сейчас пристроилась на плече друга отдохнуть. Все уже за столом, часы бьют двенадцать. Бурные выкрикивания тостов и чокания. Все улыбаются. Рафаэль встает с места и просит минуточку внимания и тишины. Он произносит воодушевленную и даже элегантную, если можно так выразиться, речь, вследствие которой предлагает Леночке выйти за него. В этот самый момент в комнату врывается темноволосая девушка с двумя парнями, один из которых даже не поместился в проеме. Она запрокидывает в себя шампанское из бокала и обводит всех уже немного мутным взором. Я стояла в своем длинном черном кожаном пальто, или плаще (не знаю, как назвать), волосы мои сильно отрасли, ноги в высоких сапогах, доходящие до колена, под ними колготки сеткой; я в короткой юбке и кофте – черных, без затей. - Ребята, а че притихли-то? Новый год же! – недоуменно вскрикнул Ваня, расставив руки. - Прямо на ухо! - уклонилась Наташа. Леночка соскочила с места и начала представлять новую гостью. Все снова завертелось. Рафаэля с его речью уже все забыли, а набросились пить и веселиться. Наташа вспрыгнула на подоконник и оседлала его, перекинув одну ногу в открытое окно, устремив взгляд на улицу. Майкл присоединился к столу. Ему налили водки. - Вань, будь добр, принеси выпить, - подала она голос. Ваня оторвался от созерцания очередной Леночкиной картины на стене. - Ты же знаешь, милая, все услуги платные. - Хам какой. Я ведь могу поведать миру, что ты одеваешься в женское. Майкл посмотрел на нее с вопросом. Он плохо понимал русский. Наташа показала ему знаком, чтобы налил ей бокал. Он быстро притянул ей чей-то чужой. - Ага, если считать женским то, что обычно носишь ты, - язвил Ваня еще издали, но уже направлялся в ее сторону с бутылкой шампанского. |
Roza Grig |
дата: - Это целый мир... – заметил он, подойдя. - Что? – она осушила бокал и подала его Ване взамен на бутылку. - Ее картины. - Ага, у всех нас мир. - Нет, - хитро прищурился из-под очков Ваня, - У всех нас война. К ним подошла Леночка. - Хотя я и пригласила тебя, уже не ожидала увидеть, - сказала она. - Ты мне не рада? - Ты нас не познакомишь? – встрял Ваня. Я представила их друг другу. - А кто тот? – спросила Леночка про Майкла. - Это ее большой пес, - сказал Ваня. – Сувенир из США. Ладно... Оставляю вас, - ретировался он от моего взгляда. Я соскочила с подоконника и взяла Леночку за руку. - Пойдем отсюда. Мы попали в пустую комнату, и я прямо на пороге сделала то, зачем пришла. Я обняла ее сзади, прижалась к ней, вдыхая запах. Я горела. Мне казалось, я никогда не испытывала такой мягкости в самой себе. Неколебимый стержень моей натуры вдруг начал таять и изгибаться; я теряла почву под ногами, точнее, - себя. И я отказывалась совладать с желанием отдаваться этому внутреннему томительному жжению, зову. Леночка развернулась ко мне. Она смотрела на меня такими волнующими и родными глазами, что у меня подогнулись колени. Я увлекла ее на кровать. Она оказалась сверху, я лежала перед ней открытая и податливая. Она провела по моему лицу кончиками пальцев. Она наклонилась совсем близко, прошлась щекой по моей. Я тяжко задышала. Сколько ж длилось это мгновение? Я поняла. Я не боялась ничего в этой жизни; я боялась маленькую девочку, которую даже не видно с луны. Комната осветилась. На пороге стоял Ваня. - Наташа... – тихо проговорил он. – Надо тебя на минутку. - Я занята. Ты не видишь? - Надо, Наташа. |
Roza Grig |
дата: * * * Ваня привел меня к другой комнате и встал у двери. - Тебя кое-кто ждет там, - сказал он. Я смерила его взглядом и вошла. Передо мной сверкнуло чье-то дуло, и мое не замедлило взметнуться из-за пояса. Отточенные рефлексы. Мы стояли, держа в вытянутых руках пистолеты, целя прямо в голову, и смотрели друг другу в глаза. - Света, - начала я. – Ты очень изменилась. - Черт бы тебя побрал, Наташа! Я будто видела все со стороны. Ты смотришь в свои дымящиеся глаза, ты слушаешь эхо собственного сердца. - Он давно меня побрал. Знакомая пушечка у тебя в руках, - это была та, из которой я однажды убила. – Ваня дал? - Сама взяла. - Брось, Света, эту бяку. Мы же взрослые люди. - Ты никогда не повзрослеешь. Кого ты из себя возомнила? Я опустила свою и села в кресло. - Поговорим нормально, - предложила я. – Новый год. Мы обе немного поддаты. Что ты хочешь доказать с этой пушкой? - Подними! – махнула она своей. – Подними и говори. - Стреляй, - парировала я. Потому что одичала в своем одиночестве умирать. - Я раковый больной, мне нечего терять! Мне нечего терять в той жизни, которую ты сделала для меня. - А я мертва, мне тем более нечего терять. - Ты просто мразь! – крикнула она. - Прибереги грязные ругательства для постели. - Что ты в ней нашла? - В ком? – удивилась я. - В Лене. Она ж ленивая и думает только о себе. Я сразу поняла, что с такой каши не сваришь. Она даже лизать нормально не будет, если не отстежешь ремнем. Кстати, ее это возбуждает. Она не может по-другому. - Если б любила, нашла способ разогреть. - А кто сказал, что я ее люблю? Пускай сама разгорячается. Кто я для нее? Служанка, что ли? - Так-то ты это и понимаешь. А вот ее понять не можешь. |
Roza Grig |
дата: - Ее это возбуждает! Она сама хочет так. Я ее знаю несколько лет; ты, в лучшем случае, пару часов. Она закопана в своих мирах, ей нет дела ни до кого. - Ты ошибаешься, - склонила я голову на бок. – Кого ты изображаешь с этой пушкой наперевес? Меня, Света? - Я и есть ты. Ты во мне с того самого дня. - Да... – вздохнула я. - Ты никогда не верила, Света. - Ты представить себе не можешь, что я тогда пережила! Меня откинуло на пол. Вокруг меня была бездна, ждущая меня к себе. Я боялась сделать шаг, потому что пропасть была повсюду! Я лежала на полу, не в силах двинуться с места, и просто рыдала, разрываясь от страха и горя. Но разве ты можешь понять это? У тебя каменное сердце, тебе на всех наплевать! Ты ни разу не подумала обо мне. Ты была жива все это время... Господи, ты была жива и ни разу не объявилась!... Теперь ты умрешь, Наташа. Со всем будет покончено раз и навсегда. - Нельзя запугать смертью того, кто уже мертв, - сказала я и сделала к ней шаг. - Ты не имеешь права ошибаться и – думать; думать – значит, ошибаться. - Я мертва вместе с тобой. С того самого дня. Я нашла продолжение тебя в себе. Теперь ты можешь полюбоваться в свое зеркало, прежде чем я нажму на курок. Полюбуйся, что ты сделала. - Ты забываешь, - я стояла под ее прицелом и смотрела ей в глаза. – Если ты была мной, ты бы НИКОГДА не жила кем-то другим. А то, что ты здесь, говорит об обратном. Кого ты пыталась сделать из Леночки? Себя? Или третью меня? - Сейчас я, это я, и я пришла отомстить. За свою разрушенную жизнь. Я схватила за дуло и вывернула его из ее рук. Пистолет выстрелил. Пуля попала в стену и рикошетом, - в сторону. Я уже и забыла, что могут быть бетонные перегородки между комнат. Я держала дымящееся оружие. - Та Света, которую знала я, никогда бы не пришла мстить. Если тебе и надо кого-то винить в чем-то, так только себя. Запомни это. |
Roza Grig |
дата: На выстрел сбежались гости. Ваня уже не смог сдерживать их волну. Леночка прососалась между зрителями и оказалась в комнате. - Таня?! – чуть не поперхнулась она. – Что ты тут делаешь? Ты же уехала! - Таня... – усмехнулась я на Свету. – Куда это ты уехала? Леночка переводила взгляд то на меня, то на нее. Я поставила пистолет на предохранитель и откинула его на кресло к своему. - Что вы тут делали? – потребовала ответа Леночка. - Говорили, - сказала я. - Не верь ей!... – вмешалась Света, и боль разрезала ее голос. Она пробилась сквозь толпу и удалилась в неизвестном направлении. Леночка пару секунд стояла в замешательстве. - Говорили? – недоверчиво сказала она. – Я и смотрю, как вы говорили... Она ринулась за Таней. - Лена!... – позвала я. Она обернулась. - Я не ожидала от тебя... – бросила она напоследок. Я не успела ответить. |
Roza Grig |
дата: * * * Я сидела за письменным столом все в той же комнате и смотрела себе на руки. Толпа рассосалась. Я была одна. В комнату вошел Ваня. Он молча встал у окна. - Ваня, - процедила я. – Какого хрена все это? - У нее рак... Я недавно узнал об этом. Она имела право встретится с тобой. - А кто ты такой, чтобы принимать решения, к которым не имеешь никакого отношения? - Ты даже не осознаешь, что делаешь с людьми. Ты говоришь: я мертва, и мне нет дела до остального. Ты приходишь, вкрадываешься в души. Кто на это тебе дал право? Кто ты такая? - Ваня, - проговорила я. – Знаешь, чем отличаются люди от животных? Тем, что последние не болаболят попусту и не всаживают потом нож в спину. Они просто живут. Твой поступок я могу расценивать не иначе, как предательство. Умник, тоже мне, нашелся. Дай я сейчас Свете хоть шанс, прояви я слабину, она, не задумываясь, нажала б на курок! Но сначала она должна была высказаться. - О чем ты говоришь? Она не такая. И потом, она слаба. Она раковый больной! - Не такая? Да она считает себя мной! Ты знал об этом? Ваня промолчал. - Кто ее муж? – спросила я. – Где он? Почему не следит за ней? Все можно повернуть, и болезнь в том числе. - А ты знакома с ее мужем... - Да? Интересно, кто ж это? - Костя. - У-у, как все переплетается... - протянула я и потерла лицо ладошками; я вспомнила леночкины прикосновения... – Тогда все, действительно, безнадежно. А Настя где? Тоже замуж выскочила? - Нет, она у нас свободолюбивая пташка. Живет с хахолем, но о свадьбе не думает. - Чем она занимается? - Психологическая практика. Что же еще можно было ожидать? - Она в Москве? Дай мне ее телефон или адрес. - Да, она тут, - он достал из бумажника ее визитку. – Перепиши. Я оторвала кусочек бумаги из какой-то леночкиной тетрадки со стола и стала записывать. - Хочешь с ней повидаться? – поинтересовался Ваня. - Если ты в самом деле думал о Свете, ты бы не занимался таким бредом, как сегодня, а нашел бы способ другой помощи. - Не ожидал от тебя. Зачем тебе это? |
Roza Grig |
дата: - Помнишь, ты сегодня сказал, что у всех нас война? Я никогда не любила основополагающих истин; я всегда стремилась доказать обратное. - Все-таки мое деяние пошло на пользу, - попытался оправдать себя Ваня. - Не обольщайся. Можно было по-другому. Только ты даже не заблагорассудил разуть глаза. Если честно, меня просто прижали к стенке, и я вынуждена была пойти на добро. Все это не имеет значения, когда нет привязок. Я точно также, как всегда, могла сбежать и закрыть за собой дверь. Делайте, что хотите, но без меня: беситесь, проклинайте, - я буду далеко. Шантаж только тогда имеет силу, когда есть обратная связь. Оборви ее, и ты свободен. Но впервые я не хотела уходить. Я пришла к Леночке, и я буду с ней. Даже, если мне придется распутать и развязать все узлы ее прошлого; да и своего... Я делала это не для нее; я делала это для себя. - Я не прошу прощения, - сказал Ваня. - И не надо, - ответила я. – Просить прощения ты можешь лишь за то, что ты есть. Никак иначе. Не проси, но и не требуй этого от других. Он собрался уходить. - Эй, - окликнула его я. – Я тебя люблю. Несмотря ни на что. - Я тоже, - ответил Ваня уже в дверях. – Это, скорее, мой крест... Когда кажется совсем невозможным, я люблю тебя все больше. - Люди сами делают, или хотят что-то невозможным. Часто это далеко заводит, и они уже сами ничего не знают. Уйди от этой плоскости. Я говорила про его поступок и его причины. Самые беспощадные и жестокие испытатели тебя на прочность, - влюбленные, но мучающиеся от этого. Они готовы втоптать тебя в землю, и смотреть, что ты будешь с этим делать. Если повезет, они увидят тебя жалкой. Но главным остается момент переступления через внутренний барьер, отделяющий верность чувству и предательство. - Да... Ты поняла, что я хотел сказать. - Мы же всегда понимали друг друга. |
Roza Grig |
дата: * * * Мы встретились с Настей в ресторане. Она опоздала минут на десять. Она двигалась ко мне, полная утонченности и самообладания. - Ба! Какая ты!... – восхитилась я, когда она усаживалась напротив. – Шикарная сучка, - добавила я почти без отступления. - Сучка? – уточнила она. - Разве кобель? Она приложила пару пальцев над бровями и тут же отставила их. - Ах, да, я и забыла, с кем говорю, - улыбнулась она. – Ты в своей манере. - Ты тоже, - скорее, похвалила я. – Только повзрослела, налилась женственностью, и еще более неприступна. - А раньше я была неженственна? - Лицо было несколько мягче, - пояснила я. – Еще хранило отпечаток юношеской припухлости. Да и подростковая неуклюжесть, нет-нет, да просачивалась. - Ну, хоть теперь это в прошлом, - согласилась Настя. К нам подошел официант. Мы сделали заказ и завели беседу о жизни. Через некоторое время принесли блюда, и мы принялись за ужин. - Столько лет, - проговорила Настя. – Странно теперь тебя видеть. Конечно, в положительном смысле. - А чего б не видеть? – невозмутимо отозвалась я над тарелкой и, подняв голову и прижимая кончиком салфетки уголки губ, спросила: - Что ты знаешь о раке? - Рак? Злокачественная опухоль? - Не знаю. - Ну, если рак, то злокачественная, - растолковала она, по-дружески усмехнувшись моей неграмотности. - Так что ты о нем знаешь? Я слышала, какой-то ваш профессор толкнул теорию, что все болезни вроде программы самоуничтожения, самоликвидации. Мол, не переоценишь ценности, - каюк. Хотя русские чего только не придумают. - Ну, это что-то из области нетрадиционной медицины, - заметила Настя. – Один будет пить мочу и выздоровеет, другой, – хоть тоннами глуши, - нет. Все это бездоказательно. Одно могу сказать, рак сейчас лечится. Облучение, хирургическое вмешательство... В общем, комплексная терапия. - Забавно. - А что? Кто-то заболел? - Да тут передо мной драму поставили. С участием Вани. |
Roza Grig |
дата: - Ваня? О, в своем репертуаре. Ну, уж он-то точно в курсе о новинках прогресса. А почему ты обратилась ко мне? - У меня всегда было чувство, что всякую болезнь можно обмануть. Как бы психологически. По твоей специфике, - вставила я. – К примеру, у меня часто болит голова. - Стресс? - Не важно. Я просто притворяюсь спящей. Боль проходит. - Как это, - притворяешься спящей? - Вроде как лисы на дороге, или заяц в когтях у хищника. Из сказок еще помнится. Просто расслабляюсь, отстраняюсь от этого, говорю, что мне ничто не угрожает. - Релаксация, самогипноз, - определила Настя. – Ты весь мир готова обмануть, лишь бы шкурку сберечь нетронутой. - Ты считаешь меня антисоциальной? - Если б не было антисоциальности, не родилось бы гениев, - констатировала Настя. – Никогда не слышала: Ломброзо, Гениальность и помешательство? Почитай. - Ты относишь меня ко второму? – ухмыльнулась я и, не дожидаясь ответа, задала более важный вопрос: - Ты знакома с техникой гипноза? - Если и да, на тебя он точно не подействует. Я считаю тебя абсолютно негипнабельной. Даже удивительно, что кто-то, по твоему выражению, смог разыграть перед тобой драму. - Я завернула лавочку. Дело не в этом. Мне нужен специалист по части внушения. Не для себя. Тебе известен какой-нибудь чудесник? - А что нужно? - Грубо говоря, развернуть взгляд человека на сто восемьдесят. - Ты это в состоянии сделать сама. - Ты исключительно щедра на комплименты, но мне надо именно кого-то другого. Я расписала в общих чертах ситуацию. - Да уж, влипла ты, голубушка, - заметила Настя. – Затея неслыханная, но у меня есть кое-кто на примете. |
Roza Grig |
дата: * * * Я никогда не любила игры людей. Долгие разговоры, печальные сенсации. Все это душевно изматывает. То же самое я чувствовала после встречи с Настей. Казалось, проблема была решена. По крайней мере, я сделала все, что в моих силах. Я позвонила Ване и предупредила о человеке, которого он должен будет привести к Свете. Положила трубку. Представила себе этого человека, который, точно также, как я, сделает все, что будет в его силах и компетенции. С досады я ударила по телефону. На шум из комнаты выглянул Майкл, как всегда, с немым вопросом на лице. - That’s OK, - отпустила я его. Я села в коридоре на пол и закурила. Бред. Везде и всюду бред. История со Светой из красивой истории, которую можно рассказать детям, обернулась настоящим кошмаром. Или я, вопреки себе, принимала все близко к сердцу. Я знала, чем дальше участвуешь, тем больше тебя втягивает. Я всегда бежала; теперь – не могла. Я подняла трубку и набрала леночкин номер. В наш первый день она оставила мне его вместе с адресом. Это было насчет Нового года. Сейчас я звонила договориться о встрече. Мы поболтали минут десять. Тон у нее был не слишком-то располагающим, но ответ дала положительный. На следующий день мы увиделись. Сналету она предупредила, что у нее мало времени. - Ты не могла отложить дел, или назначить другой день, коли они срочные? – удивилась я. - Чего ты хочешь? – спросила она. - Я бы ответила, если немного энтузиазма добавить тебе в голос, - сказала я. - Таня ведь это Света? - Да, Света. Та самая Света... - Ты до сих пор любишь ее?... - С чего ты взяла? - Она моя. Она забыла о тебе и не хочет вспоминать. Зачем ты появилась в ее жизни опять? Зачем ты использовала меня для этого? Зачем... Мы вместе, слышишь? То было прошлое, теперь она со мной, ясно? - Что-то раньше ты об этом не говорила... - Минутная слабость! Ты что, подумала... – она сверкнула глазами. - Лена! – не выдержала я и сорвалась на крик. – Очнись, девочка! Неужели ты не видишь ничего вокруг? Неужели ты не видишь... Я замолчала. Ком подступил к горлу. Слезы накатили на глаза. Я не знала их вкуса после того избиения двумя парнями у подъезда в далеком детстве. Я не боялась ничего на свете; я боялась не умеющую взрослеть девочку, которая ничего не видит со своей луны. Мне было больно. Самое бесовское в этой ситуации было то, что она ревновала Свету ко мне. Свету, а не меня. Я поднялась и вышла. Никто не должен видеть моих слез. Я не любила игры людей; я их ненавидела. |
Roza Grig |
дата: * * * В нашей великолепной четверке я была ведущим звеном, своего рода, пионером; Настя – по части организации, Ваня – мозг, а Костя для компании. Мы вновь стали собираться все вместе. Поначалу из-за светиной болезни, но вскоре эта тема ушла на второй план. Мы пили, смеялись, вспоминали былые времена, надумывали новые проекты. О, как же в Америке я скучала по таким кухонным посиделкам. Планировка домов там, как правило, совсем другая, да и общая атмосфера: люди более закрыты и живут собственными интересами. В России не так; в России живут народом, общиной. Америкосы, как называют русские ученые тамошних аборигенов, отличны от наших даже интоннацией речи: она у них укомплектована, стремительна, течет. У нас она более медлительна, вальяжна в своем потоке, переступает. Step by step. Если не уловишь значения одного слова, потеряешь связь к другому. Там ты всегда можешь отгородиться (to shut off) от лапши, которую всякий любезен навешать на уши (Life’s a gas!). У нас – нет. К нашей четверке присовокупился и Майкл. Он тоже пил, смеялся, но мало, чего понимал. Впрочем, молчание с его стороны было привычным. Только не всем известным. Настя и Костя взяли забаву учить его русскому. Тыкали на предметы и произносили их значение. При этом лица у них так уморно вытягивались, что я хохотала в пополаме. А уж когда дело заходило до объяснения понятий, разыгрывалось целое представление. Бесплатный цирк. Костя пару раз порывался вовлечь к нам Свету, но все понимали (кроме Майкла, конечно), что это внесет напряжение, и ищи магнетического шарма, как ветра в поле. Даже Ваня, этот Мать Тереза во плоти, ответил молчаливым согласием с большинством. Судя по тому, что Света высказывала о Леночке, я не сомневалась, что их отношения долго не протянут. Это была искусственная жизнь, поддерживаемая засчет мира, который Леночка видела в их связи. Туда примешались и детские фантазии, и почти религиозные чувства. Таня, она же Света, сама от них подуставала. На новом витке событий в Леночке открылось второе дыхание в творчестве. Вновь из-под ее кисти стали выходить прекрасные полотна. Свою лепту в это внес и Рафаэль, который почти насильно увез ее в Европу. Он рассудил, что ей просто необходим отдых и смена обстановки. Хотя в замужестве она ему отказала, он, видно, не оставлял надежд. А Света была рада в это время заняться собой. Кажется, не обошлось без какого-то любовного романа, хотя с точностью об этом сказать никто не мог. Уж тем более Костя. От помощи психолога, которого мы к ней подослали, она отказалась. Он предложил ей просто поговорить. Она побеседовала с ним часок, на этом все и кончилось. По правде, в качестве чудесника я предполагала несколько иное лицо, но выбирать не пришлось. Я знала одно: к Свете лучше не лезть; она справится сама. Иначе ничего не получится; иначе никак. Это все равно, что подгонать искусственные волны для серфингиста. А он на них прыгать не будет. Не в настроение – из-под палки-то. Или неуклюже, а, значит, не в кайф. Нужна своя волна. Только СВОЯ. Иначе никак. На этот раз все это понимали. Кроме Майкла, конечно: он был далек от всего этого. |
Roza Grig |
дата: * * * В Европе царил неповторимый дух средневековья, иных традиций. Леночка всегда думала, что для каждого человека предназначено свое место на этой планете. Забавы ради, она решила угадать, где же земля Рафаэля, и совпадет ли она с ее. Рафаэль был худощав; черты лица имел островатые; черные волосы отпущены ниже стандарта и зачесаны назад; носил небольшую бородку, но над губой выбривал гладко; вечно в строгих костюмах, но вместо рубашки и галстука предпочитал однотонные водолазки или тонкие свитера с воротом. Вкупе с аристократическими манерами, он являл собой тонкого ценителя всего прекрасного. Казалось, это было его призвание. После дребезжащего и чопорного Лондона, где, в старомодном черном такси с кожаной обивкой внутри, Рафаэль казался таким кстати, они решили отправиться в Италию. Рим встретил их грандиозными архитектурными ансамблями, где чуть не в каждом камне и отточенном куске мрамора читалось о праве, философии и атлантах. Здесь Рафаэль смотрелся достойно, величаво, интригующе - будто он заключал саму тайну истории, пребывавшую в нем и ранее, но обнаружившуюся лишь теперь, на этом фоне. В Риме они оставались недолго. Рафаэлю давно хотелось посетить близлежащую деревню Тоскана. Сейчас представилась такая возможность. Виноградники, рассыпанные по долинам, городки, что высились на холмах, и необъятность, какая представлялась взору, поистине завораживали. Тоскана околдовывала колоритностью пейзажей и настраивала на поэтический лад. Это удивительное место влюбляло в себя с первого взгляда. В нем исключительным образом сочетались внешнее безразличие роскоши и радушное гостеприимство неискушенного сельского жителя. Сюда, в поисках душевного приюта и вдохновения, стекались интеллектуалы из разных стран, в основном, американцы и европейцы. Рафаэль был в восторге. Они сняли небольшой домик на юге Тосканы и поселились в нем, дабы по-настоящему окунуться в чары неторопливости и размеренности здешнего, будто бы вовсе застывшего, хода времени. В один из вечеров они совершали прогулку на лошадях по тенистой аллее меж деревьев. - В последние несколько дней я все больше думаю о нас, - начал Рафаэль. – О нас в этом месте. Я мог бы купить здесь дом, виноградники, оливковые рощи... Ты бы писала свои картины. Я уже готов остепениться. Я вволю нагулялся по этому свету. К черту бизнес. Его можно оставить полностью в управление друга, и получать проценты. Это не главное. Главное – ты. Я задавал себе вопрос: что ты готов сделать ради Нее? И я ответил: все. Все ради тебя, все к твоим ногам, потому что ты захватила мое сердце. Леночка не отвечала. - Ты молчишь? - Я не знаю, что сказать. |
Roza Grig |
дата: - Выходи за меня. Просто скажи да. Я сделаю для нас все и даже больше. Во мне столько накопилось нерастраченного тепла, нежности, романтики. Я чувствую, я хранил их для тебя, зная, что ты однажды придешь в мою жизнь. - Но я не чувствую себя рядом с тобой, даже в этом месте. Это – не мое. - Если ты боишься, не надо. Оставь свои страхи, Леночка, тут нечего бояться. Ведь речь идет о таком прекрасном. Просто оглянись. Посмотри вокруг. Разве это не сказочное место? Где мы можем быть. - Дело не в страхах, Рафаэль. Ты милый, обаятельный. Я благодарна тебе, что ты вытащил меня из того состояния сюда. Я подышала воздухом, в голове прояснилось... В том-то и дело, что я смотрю вокруг. Я чувствую красоту этого места. Мне казалось, что я уже неспособна на это, но я чувствую. Однако я не чувствую себя рядом с тобой. В доме, о котором ты говоришь, на виноградниках, оливковых рощах. Какое-то другое место еще ждет меня. - Куда ты хочешь, чтоб мы поехали? - Другое место и другой человек, - уточнила Леночка. - Таня? - Нет, даже не Таня, - сказала Леночка, и сама поразилась, как это вырвалось у нее. - Кто же? Сережа? – более ревниво отозвался он. - Не Сережа. Я пока не знаю, кто. Рафаэль словно вздохнул с облегчением. - У меня много терпения, Леночка. Я слишком долго тебя ждал в свою жизнь, подожду и еще, - сказал он и подстегнул лошадь, помчавшую его вперед по аллее. Леночка поправила на голове шляпу ковбойского типа. Изысканность, романтика, исполнение желаний... Но что-то неумолчно звало вдали. Она кинула взгляд на горизонт. Солнце садилось, обагряя небо. Воздух расковало упоительностью предвкушения. Она почему-то вспомнила Наташу: с каким благоговением она отзывалась на простые ее прикосновения. Это было слишком выразительно, остро, подавляюще ярко, вовсе нереально, - настолько, что не верилось в искренность ее чувства. Разве что повышенная сексуальность. Леночка отмахнулась от наваждения. Нет, у Наташи никогда не было истинных эмоций. Лишь холодный расчет и удовлетворение физических потребностей. Света другая. Она пылкая, страстная, легко ввязывается в игры, получает наслаждение. Но и с ней Леночка уже не чувствовала былого драйва. Что-то надломилось в них обеих. Пора понять, что прошлого не вернуть. Надо открываться новому. Но для этого придется отпустить Свету, позволить ей быть с кем угодно, в том числе, с Наташей. Только так можно добиться чистоты и непорочности в сердце. Она оглянулась вокруг. Будь, что будет. Welcome to new life. Она направила коня к дому. |
Roza Grig |
дата: * * * Я съездила на недельку в Бельгию повидать родных. Брат вырос, возмужал, однако сохранил неуловимый отпечаток клиники. Лекарства и больничный режим, с которыми пришлось столкнуться его организму в период становления, казалось, еще долго не уйдут из его жизни: то ли силой воспоминания, то ли от воздействия химии. Он был спокоен, но не так, как другие люди с нормальным развитием. В нем словно засел маяк. Порой он говорил умные вещи, но через минуту с тем же успехом мог пороть абсолютный вздор. То ли притворялся в одном, то ли в другом. Впрочем, разницы в этом для него не существовало. Словом, ломаная логика. Мать была рада меня видеть. Особенно после того, как я обусловила, что ненадолго. По правде, я и не за тем приехала. Майкл с Ваней встречали меня в аэропорту. Мои красавцы мужчины. Поначалу Майкл снимал в Москве для нас квартиру, но уже через пару месяцев мы переехали в одну из ваниных: у него было две. В самый первый раз, когда мы познакомились, Ваня показался мне чудаком и чухликом. Однако уже тогда я смекнула, что он не так прост. Сейчас еще больше вырос. Настоящий делец и виртуоз, он “наваривал бабло” играючи. Он неплохо speak English, и с моим “сувениром из Америки” они ладили. Ваня не знал, что вместе с Майклом мы иногда не только сны видим, хотя по большому счету и так. Но не его это было дело. Я сомневалась, что он сам живет по манастырским уставам. Я уже упоминала, что в нашей четверке наравне с воспоминаниями былых шабутных лет, мы еще обсуждали новые проекты. Это касалось и проведения одной мутной операции. Нечто вроде аферы. Для кого-то может показаться странным, но мы настолько считали друг друга семьей, что решили приобрести особняк за городом, чтоб на всех в нем хватило места. Надо сказать, в России, особенно тогда, добывать деньги большого труда не составляло. Сложнее их “отмыть”. Я имела пару выходов за границу: США и Бельгия. Полина уже получила американское гражданство. Мы периодически переписывались и созванивались. Я предложила ей выгодную сделку. Она не смогла отказать. Почти чистый cash в руки. Хотя, если не она, то Майкл. В Бельгии отчим держал business. Настя и Ваня также располагали некоторыми связями. Косте отвели роль, но, скорее, для виду... Оттуда-отсюда. Каждому – долю. Можно было и проще. Даже своими силами и законными путями. К примеру, один Ваня владел немалой собственностью. Но это должен был стать НАШ особняк. Мы действовали наверняка, и совершенно запутали следы. После покупки дома остались кое-какие средства. Поделили на всех. Когда напряжение, связанное с махинацией, миновало, меня будто “выкинуло”. |
Roza Grig |
дата: Валерьянка и кофе. Сомнительное комбо. Я лакала его, и шла в клуб. Алкаха, травка. Buzz & High… После двадцати ты уже склонен вспоминать, сколько ты мог выпить в шестнадцать. Со мной такого не было, хотя давно перевалило. Я пичкалась всякой дрянью немерено. Транзитом в бесконечности, высаживалась всей обоймой, - неизбежно, в никуда. Тревожные дни будили меня в чужой постели. Я обнимала девушку, которую смутно помнила со вчерашнего. Вставала на автомате, находила душ, споласкивалась, брала вещи и уезжала. Иногда вынужденно обменивалась парой фраз. Следующая ночь в том же режиме. Мой смех откуда-то издалека, дымящиеся глаза, стук сердца. “Отрыв” длился все выходные. “Отмывалось” тело от остаточных продуктов в течение рабочей недели, потом получало добавки. Мало не казалось. Иногда я возвращалась домой сразу после клуба. Я забиралась на необъятное тело Майкла, целовала его в щеку и усыпала, как ребенок. Это было дико. Абсолютно неприглядно и, в то же время, неподражаемо. Я цеплялась за каждого, словно он мог вытянуть меня из той трясины, в которой очутилась. На самом деле, - служил еще одним звеном засасывания туда же. Я сходила с ума. Beef – так я называла тех, с кем просыпалась. Если ноги приводили меня в клуб традиционной ориентации, и я кадрила какую-то особу (конечно, женского рода), почти сразу признавалась, что лесби. “Ты, правда, любишь девушек?” – “Только под хорошим соусом” - “Ты что, их ешь?” - “Нет, е*у”. Никто не понимал логики, а мне было не до патетики. Случались драки. Несмотря на своенравную неуправляемость, я старалась их избегать. Иногда не выходило. Меня считали буйной, чудовищем; другие – черным ангелом. Вечно прикованная к барной стойке, хлещущая один за другим коктейли, являла миру больные глаза, которые то загорались нервным блеском, то сокрушительно притухали - из-под ниспадающей с обеих сторон лба небрежной челки. Недавно стриглась, но волосы успели отрасти. Чаще всего на моем посту разговоры заводились сами по себе, с пустого места. А там - понеслось, поехало. Ясный расклад. Я бежала. Куда-то и зачем-то. Мне казалось, беспробудно. |
Roza Grig |
дата: * * * Пробыв в Тоскане достаточно долго, Леночка с Рафаэлем, наконец, покинули ее. Они продолжили путешествовать, ходить по музеям, библиотекам, осматривать достопримечательности. Рафаэль относился с посистине священным трепетом к разного рода реликвиям и культурным ценностям. В одной из библиотек он буквально умолял служащего показать им редкий труд какого-то средневекового автора. Леночка по привычке чуть не сделала в нем надпись между строк. Рафаэль грубо ударил ее по руке. - Что ты делаешь?! – возмутился он. – Это же бесценное произведение искусства! - Нет, просто летопись из древности. - В том-то и дело! Древности. Это же такой материал для изучения. Как так можно? Ты бы еще в картине Да Винчи пририсовала что-нибудь, были б краски... - Я сама об этом думала, - согласилась Леночка. - Я тебя так обидел? – принял Рафаэль на свой счет. - Нет, это правда. Просто я иногда вижу что-то другим. Не таким, каким оно изображено. Мне хочется исправить это. - Но почему? – удивился Рафаэль. - Я так чувствую. - Это глупо. - Почему? - Потому что речь о гениальных творениях. Неужели ты претендуешь оспорить их неподражаемое влияние на души людей? - Нет, только внести изменения. Ты не допускаешь, что от этого они бы выиграли? - Нет, не допускаю. Никто не вправе мешать свой дух с духом непревзойденного мастера. Ты не в состоянии до конца проникнуться его замыслом. Никогда. Ты можешь лишь смотреть и получать эстетическое наслаждение. Как это делаю я. - Поэтому я и пишу свои картины. А ты – нет. - Вот и пиши СВОИ картины, а не в чужих. “Зануда”, - подумала Леночка, поджав губки, и как-то быстро успокоилась. - Пойдем, я угощу тебя ужином и бутылочкой вина? – как ни в чем не бывало, предложила она. |
Roza Grig |
дата: * * * Леночка продолжала видеть сны. В одном из них она летела в Лас-Вегас. Ступеньки трапа от девери самолета до земли. Ее высадка – в виде тонущих патронов. Казино, название туманно. Какой-то гостиничный номер. Она открывает дверь. За ней бесформенное тело, повисшее ровно от пола и потолка посередине. Осознание, горькое и удушающее, что это – Сережа. За игорным столом сидела женщина, светская львица, и выигрывала первый кон. Леночка проходит мимо. Откуда-то возник старик и взял ее под руку. Он говорит, что Сережа был женихом и избранником Удачи, что он изменил ей с той женщиной, и залез в большие долги. “Но не был же он девственником до этого?” – вопрошает Леночка. “Он спал только с мужчинами, - объясняет старик. – Его женщиной была Удача”. Леночка видит, как работник морга одевает сережино тело в обычный мужской костюм обычного человека. Ее будто возвращает назад. Она снова открывает дверь. Сережа сидит на кровати. Он счастливый. Вопреки обычному поведению в леночкиных снах, он много-много говорит. Он рассказывает о том, что душа его скиталась по дивным местам; цветы распускали чашечки бутонов прямо на глазах; он дышал воздухом необыкновенных ароматов; он познал ветра, огонь и воду. Но тут Леночка замечает, что перед ней вовсе не Сережа, а какой-то лжец. Изо рта у него сочится черная кровь, глаз на лице нет, а губ при разговоре он не открывает. Девочка в ужасе бежит от него, и осознает, что произошла резкая смена декораций. Она оказывается на пустошах. Она спрашивает у старика, что все это значит. Он отвечает, что Бог нас не слышит, что Он только видит о нас сны, и не хочет участвовать; что Бог – это она сама. Боль мира переполняет ее, и она валится в грязь, сокрушаясь от горя и слез. Коршун сел ей на плечо и стал отрывать куски мяса. Старик продолжает мучить ее речами, но тут она узнает в нем все того же лжеца. Нет, она не Бог, ему нельзя верить. Она бежит от него дальше, скинув с себя коршуна. Бородач сидел на берегу реки и точил нож. “Нет, это не тот Бородач”, - говорит она сама себе. Затем она стоит в поле, и полная луна беседует с ней. Леночка через ее белый свет как будто выносится на пару мгновений в реальность и не узнала ее. Все там по-другому. Она возвратилась, но уже на вершину горы и видела с нее леса и животных. Рядом с ней сидит Таня, и слеза катится по ее щеке. Леночка спрашивает, что случилось, но та не видит ее и не слышит. Она понимает, что одна. |
Roza Grig |
дата: Этот сон застал Леночку в Париже. На утро она заказала билет на ближайший рейс в Лас-Вегас. Рафаэль не понимал, что происходит, и зачем так вдруг срываться из такого прекрасного города в столицу развратного азарта. Она поехала без него. От аэропорта она взяла такси и объезжала в нем по улицам, пока не обнаружила в себе чувство уверенности: “Здесь”, - сказала она водителю и высадилась у очередного здания казино. Но это было “то самое”. Она взяла себе номер, поставила там багаж и отправилась бродить по коридорам, пока не вычислила тем же путем нужную дверь. Дернула ручку. Не заперто. Она вошла. Сережа стоял у зеркала и смотрел в свое бледное лицо. На кровати лежала веревка. Их взгляды скрестились, когда она переводила свой от удавки. - Я все проиграл, - сказал он. - Я знаю, - ответила Леночка. – Но у тебя раньше этого и не было. - Кажется, и душу, - продолжил Сережа. – Посмотри на меня. Это уже не я. - Ты залез в долг? - Нет. Я решил умереть, но не оставить долга, - горько улыбнулся он. - Узнаю твое благородство. - Я просто не нашел разницы умереть раньше или позже. Я знал, что не отыграюсь. А все так начиналось... Удача покинула меня. - Если я здесь, то не совсем, - сказала Леночка. – Пойдем отсюда. - Нет. Ты не понимаешь... |
Roza Grig |
дата: - Удача полюбила и избрала тебя по душе. То, что в тебе осталось благородство, говорит, что ты ее сохранил. Это не я спасаю тебя; ты сам спас себя. - А вдруг это временно? – сомневался Сережа. - Помнишь, что ты однажды сказал мне? Человек принципиально неуязвим, если не подставляет сам себя под удар. Сережа улыбнулся. - Ты запомнила... – похвалил он. - Да... – задумчиво произнесла Леночка. – И то, что я здесь, это, скорее, для меня, чем для тебя. Я себя спасаю, а не тебя. - Кстати, как ты меня нашла? - Сны. Ты в них никогда не верил. Теперь можешь убедиться. - Неужто они дают и такую информацию?! – поразился Сережа. - По всей видимости. Поэтому то, что я говорила про твою душу, - ты можешь смело верить этому. - Ха! – он уже выглядел радостным. – А все-таки интересно это: твои сны... А что ты там говорила про спасение себя? - Реальность. Она ускользала, я не видела и не слышала... Ну, что же ты стоишь остолопом? Обними меня! Сережа притянул ее к себе и крепко сжал. - Я не остолоп, я твой принц, детка! Я так соскучился. Ну что ж, добро пожаловать в реальность! И хорошо, что я не салютую это, подвешенным на том крюку, - он указал взглядом на люстру и хохотнул. |
Roza Grig |
дата: * * * Ошейник. Где-то в глубине души Леночка не переставала чувствовать свое рабство. Однажды надев ошейник, она поставила клеймо в свою душу. Это не было больно, а носило иной характер. Если ты раб, достижения имеют смысл; если ты раб, солнце остается солнцем, небо – небом, чай – теплом заботы... Тот Новый год, в который так вторглась Наташа, привнес свои изменения. Они с Таней (а Леночка не переставала называть ее так, хотя знала настоящее имя) как-то рассосались (она верила в их “одно целое”) друг от друга. С тех пор прошло чуть меньше полтора года. Амстердам, 12 мая. - Ты гениальный художник. Никто тебя не просил об этом, но ты такой стала, - говорил дядя ей в спину, когда она смотрела в окно. – Любой твой сверстник не мог бы мечтать о такой карьере. Выставки – регулярно. Ты вспомни, как у тебя из рук все валилось в Москве? Настоящий кризис. Злые языки поговаривали, что уже никогда не вернешь себе имя. Но все обошлось. Ты попутешествовала, потом приехала к нам; мы любим тебя. Вспомни, что ты тогда сказала? Что не можешь вернуться в Москву. А теперь? Куда ты, а? Куда тебя потянуло? Вдруг захотелось, ну что ты будешь делать! – он ударил себя ладошками по ляжкам. – Ты думаешь, я и твоя мать, мы ничего не понимаем? Брось, выкинь из головы! “Никто не поймет”, - подумала Леночка. Оголенные пупки, в каких блеск кольца; дикие прически разных цветов и оттенков; кичливый и прыткий говор свободолюбивой молодежи, символы которых: drive, punk-rock и pops, cocks, - это весело, но каким незначительным кажется покорять эту немыслимую стаю, когда на самой тебе нет ошейника! Кто поймет? Амстердам. Аэропорт. Зал отлета. Леночка погружалась внутренним взором в прошлое. Перед ней воскрешалась толпа образов, голосов, размытых ощущений из разных моментов. Вот Таня смеющаяся; вот она сдержанная и бесстрастная (Леночку всегда возбуждало это); вот она ребячится и доверчиво заглядывает в глаза; вот она раздевается и накидывается на Леночку в постели, будто сейчас растерзает; и как же терзает... Москва. Покинутая обитель. Леночка прохаживалась по московской квартире, где она жила когда-то с родителями, которые приходили с работы и пожимали плечами. Недалеко отсюда парк, в каком она бегала по утрам. А вот это ее комната, которую она не перестает видеть во снах. Здесь застыли запахи и даже мысли - минувшего. На Леночке элегантный брючный костюм кремового цвета за пять тысяч долларов. Духи под стать. Что-то все-таки изменилось. Москва. 15 мая, около семи вечера. Леночка сидит на ступеньке лестничной клетки, подложив под попу пакетик, близ двери, когда-то ставшей почти родной. Она держит в руке ошейник, и сердце ее сжималется под натиском предвосхищения встречи. Ладошка забрела на стриженный затылок и водит по коротеньким и мягким волосикам. Вторая рука присоединяется к первой, и ошейник опоясал шею, замкнувшись сзади. Леночка поднялась и позвонила в дверь. |
Roza Grig |
дата: * * * Бородач стоял на пороге. - Леночка? – ахнул он. – Вот это диво! - Что ты тут делаешь? – равно ему, изумилась Леночка. - Это мой дом, - ответил Бородач. - Извини, не знаю, как тебя зовут... Тут жила Таня. - Саша, - представился Бородач. – Проходи, пожалуйста. Таня? Не знаю такой. Тут жила моя дочь, но не Таня. Точно не Таня. - Света? - Да, вот прямо на кухню, - направил Бородач. – Да, Света. Откуда ты знаешь?... Ох! Та самая Лена?... - Та самая? В смысле? - Для тебя кое-что оставили. Света умерла. Болезнь приобрела стремительные обороты. Никто не ожидал. Когда я приехал, застал ее на последнем дыхании. Трудно все это, трудно. Муж ее с катушек слетел. Совсем, кажется, умом тронулся парень. Всех обвинял в ее смерти. И меня, и друзей своих же. Кстати, ребята они славные. Он кинулся горе беленькой заливать. Они его вытащили, увезли в свой дом, там держат... Только про тебя он хорошо отзывался. Но мне и в голову не шло, что это ты... - Чем она болела? – спросила Леночка, отникая от ладошек, в которых спрятала лицо. - Рак. Ты не знала? - Она никогда не болела раком! - К сожалению, это так... Она болела долго. Когда принялись за лечение, шансов на исцеление было мало. Причиной тому запущенный процесс, позднее выявление рака. Об этом моменте знал только ее муж, но все рассчитывал на чудо какое-то, уверял себя в обратном. Мы только после ее кончины поговорили по душам... Ты была ей близка, Леночка. Она сильно страдала и раскаивалась. - В чем? – удивилась Леночка. - Ах, да. Сейчас принесу, - он вышел, через минуту вернулся с пухлым конвертом и протянул его Леночке. - Я потом раскрою, хорошо? Так что она говорила? - Много чего: что не на тех людей разменивалась; что не увидела своего счастья, когда оно лежало перед ней, вот оно – только руку протяни. Говорила, что в тебе крылось ее спасение, но она была слепа от ненависти и недоверия к миру; что жила чужой жизнью. Прямо так и сказала: жила чужой жизнью. Не знаю, что она имела в виду. Я застал лишь ее последние дни. - А где ты был? - Сначала экспедиция в Африке, потом подался в отшельники... Меня привел сон. - Почему же меня не привел?... |
Roza Grig |
дата: - Может, тебе и не нужно было видеть всего этого кошмара. Мне – да, но не тебе. - Как ты? – поинтересовалась Леночка его состоянием. - За годы отшельничества я многое понял. Я способен был пережить это. Кроме того, я услышал одну фразу от ее подруги. Простая и незаковыристая, она звучала так: “Пришло ее время”. Я видел, как Света страдала, меру ее раскаяния. Для меня тайна, какая она была в мое отсутствие, но то, что она говорила, соотносилось с этой элементарной истиной: пришло ее время. И ничего тут не попишешь. Хотя она мне и дочь. Леночка вяло смотрела по сторонам. Чего-то не хватало в знакомом интерьере. - А где та картина? На ней четыре змеи тянулись к яйцу. Ты ее подарил ей. - Я ее выбросил. - Почему? - Змеи мудры. За годы моего ухода от людей, я понял главное: познание ничего не дает, кроме него самого. Тавтология ли, однобокость, - но это так. - Я на этой картине всегда хотела пририсовать руку, которая сдерживала бы змей, - заметила Леночка. - И нарисовала бы!... Что же тебе помешало? - Страх... Нерешительность... - А удивительная, все-таки, та светина подруга. Знаешь, что она сказала, когда я свешивал рисунок? “Правильно! Красота спасет мир: не это!” - такие слова. - Наташа? – предположила Леночка. - Да. Ты с ней знакома? Я у нее спросил, как она думает, что обозначают это изображение. Она ответила: “А что гадать-то? В змеях заключены пальцы человеческой руки; пятая прячется за остальными (она показала, где). Они мудры, но цельности в них нет. Они готовы смять скорлупу и поглотить беззащитную энергию новой чистой жизни”. Никто не ведал об истинном смысле, даже сам автор. Но пятая змея там точно нашлась... – он прервался, заметив усталость на лице девочки. – Хочешь отдохнуть? - Да, наверное. - Ты за рулем? - Да. - Не садись за руль в таком состоянии. Лучше оставайся здесь. Целых две свободные комнаты. |
Roza Grig |
дата: - Спасибо... А ты не такой, как в снах. - Я итак не такой. Прорвало что-то... Накопилось всего. А ты такая же. - Какая? - Лунатик, - улыбнулся Саша. – Лунная девочка. Вся в себе. Ну, иди отдыхай. Леночка попрощалась и ушла в комнату. Очутившись одна, она вскрыла конверт. В нем лежала стопка фотографий. Тех самых: вырисованный Леночкой бутон розы на ее теле. Также обнаружился листок бумаги. На нем значилось спешное, несколько корявым почерком, послание. Письмо. Милая Леночка! Целую, обнимаю. Если читаешь это, меня уже нет рядом. Разве, может, во сне увидишь. Передавай через призрака привет. Авось дойдет. Не знаю, как там с почтой. Не унывай. Потеря в моем лице небольшая, поверь. Прости, что была занята только собой, а от тебя много требовала. Я в себе-то запуталась, что говорить о людях. Ты необыкновенная, всегда помни об этом... Если б могла повернуть время вспять, сделала бы все по-другому. Хотя поздно. Надо уж начинать с чистого листа, с самого рождения. Папа вернулся, видела? Целуй его от меня. Костю тоже. Я люблю тебя. Сними ошейник, Леночка. Он много для тебя значил, но не для меня... Ты еще не забыла? Ты необыкновенная. Цени себя и свою свободу. Твоя Таня (Таня только твоя). P.S. Если однажды Наташа заведет тебя на крышу, не отпускай ее руки и скажи всего три слова: “ты нужна мне”. |
Roza Grig |
дата: * * * Пока Леночка, как мать гусыня, носилась с Рафаэлем, снами, Сережами, Танями и Сашами, я залегла от своей беготни по клубам на диване в нашем доме. Меня прилично встряхла и измотала история со Светой, а также продолжение после ее кончины, которое, со свойственным великодушием, устроил нам Костя. Целыми днями я посасывала вино, гоняла телевизионные каналы с одного на другой и методично пописывала “Игольчатые мотивы” и другие рассказы. К остальным спускалась лишь на трапезы. Единственным наиболее приближенным ко мне оставался Майкл: он не надоедал вопросами, не начинал первым разговор и ничего от меня не ждал. Я его любила. Бывало, приплывала после парочки бутылок, вскарабкивалась на него и тыкалась носом в плечо или еще куда. Он гладил меня по волосам и внимательно смотрел. Мне нравилась его физическая громадность, - я могла не бояться сделать ему больно или сломать что-нибудь: падать с размаху, крутить-вертеть ему руки в разные стороны. Он никогда не жаловался, а в случае неприятности просто отходил или выказывал превосходство, к примеру, напрягая руку, препятствуя дальнейшим на нее посягательствам. Кто в детстве не мечтал о большом и добром псе? “Он станет хорошим отцом”, – как-то подумала я. С бокалом вина я спустилась ближе к ужину. Настя резала овощи у плиты. Костя, Ваня и Майкл уселись за стол пропустить по стопочке. - М-м, какой запах, - похвалила я, заглядывая Насте через плечо. - Мы б без Настеньки точно тут загнулись, - согласился Ваня. – На холостяцких-то паях. Женщин нету... - А ты из своих притащи, - отозвалась я. – Небось много красавиц в закромах прячешь. - Куда ж их тащить? Тебе на растерзание? - Ха-ха, - не сдержалась Настя. – Ну, тогда дом точно рухнет. Итак весь трясется, как Наташа Майклу спокойной ночи желает. - Ой, не ревнуешь ли? - Кого? Тебя или Майкла? - А хоть кого. - Да нет. Просто заснуть нельзя. - А зачем спать? - я приобняла ее. – Может, лучше уединиться да дом потрясти вместе? - Наташ... Сядь и угомонись... – подал голос Костя. – К Леночке, вон, лучше поезжай, попробуй, типа, с ней поговорить, наладить, там, контакт какой-нибудь... А то все эти твои вечные клубы, и в настроениях постоянные перепады... |
Roza Grig |
дата: - Костя, - отставив пустой бокал, я водрузилась на вытянутых руках на столешницу напротив него. – Знаешь, в чем твоя проблема? Я тебе скажу. Ты не такие интонации употребляешь. Надо вот так, - я примостилась рядышком, взяла за плечи, направила взгляд ему в глаза и, с долей внушения, отпечатывая каждое слово, произнесла: - Сядь и угомонись. Поезжай к Леночке. Поговори с ней. Клубы, перепады настроений, - никому здесь не в кайф. Это твоя проблема. Реши ее!... И трахнись ты уже с Настей, Костя! Ваня прыснул от смеха в кулачок, так что у него очки вниз спустились, и открылся шабутной взор. Настя, при упоминании своего имени, обернулась. Бровки у нее заползли вверх. Костя сидел в растерянности. Майкл наблюдал за реакциями других и чуть улыбался. - Ты не умеешь ставить речь, - продолжала я. – Поставь ее правильно. И тебя будут слушать. - Наташа у нас режиссер в отставке, - определила Настя. – Ходит с бокалом вина и всех учит эпатажу. Хлеба и зрелищ - что еще народ просит? - Драйв, Настя. Драйв, - поправила я. – Тебе что-нибудь говорит это слово? - Кайф-драйв... Марихуана? - На подростковую логику намек? Fuck off, - сказала я. - Пошла ты, - перевел Ваня. - Что и требовалось доказать, - подытожила Настя. - Fuck off, - повторила я. - Долбанная прыщавая малолетка, - интерпретировал Ваня. - Fuck off. - И не звони мне больше. - Fuck off, - встрял в игру Костя. - Сам козел, - отшвырнулся Ваня. - Де-етский са-ад, - заключила Настя. |
Roza Grig |
дата: Ваня сказал Майклу по-английски, что Настя меня обижает. - Don’t bitch else you could be bitch for male dog ( англ. – Не брюзжи, а то можешь стать (найтись к применению) сукой для кобеля), - нашелся Майкл в неожиданно резкой форме. - Он просил Насю засунуть подальше жало, чтобы не брюзжало, - перевел Ваня. – Eh, Michael? (англ. - Да, Майкл? – в контексте, “о да, детка”) Майкл согласно кивнул. Я подхохотнула. Здорова голова на выдумку! - А я слышал целых два bitch! – поддел Костя. – Мухлюешь, брат? - Это вольный перевод, - степенно заявил Ваня. – Русский язык богаче. - Тьфу вас, - махнула на них Настя и отвернулась стругать морковку. - Рашшн из голд, - прокорявил Костя и ткнул в Ваню: – Хи сейд! Хи-хи. - Richer, - вправил Ваня и, протянувшись через Майкла, отвесил незадачливому инглишмейкеру подзатыльник. - Hey! Stop to idle guys (англ. - Эй, хватит валять дурака, ребята), - разнял их своими ручищами Майкл. - Fools rush in where angels fear to tread, - посмеялась я. - Relax, Michael. That’s OK! (англ. – Дуракам закон не писан (посл.)... Расслабься, Майкл. Все в порядке вещей.) Я прошлась рукой по настиному плечу. - Не обращай внимания. Дураки: что с них взять? – подмигнула я. - Тебе легко говорить. Сидишь себе в своей комнате, - заметила Настя. – Хотя, скорее, это при тебе они больно разошлись. - Настюх! Ну, у тебя ж все предметы под рукой. Что теряться в этой жизни? Ты их дуршлагом по лбу, для успокоения. - Эй, не надо дуршлагом! – завопил Костя. - Я уж как-нибудь разберусь, - сказала Настя. – Психолог все-таки. - Оно и видно, - напоследок хохотнула я. – Только не в нашей компании – исключено! Все табу переломаешь, тотема не найдешь. Все это было весело, но надо занять себя чем-то. Уравновесить дух. И я нашла дело под стать. |
Roza Grig |
дата: * * * Солнце стояло в зените, когда я выходила из гаража, перепачканная машинным маслом. В моих амбициях была “детка”, - так я называла тачку, с которой возилась в модернизационном ключе. Морда лица (face-lifting) – второе; главное и наиболее сложное – начинка. Авто может выглядеть конфеткой, а под капотом явить полный слив. Я преследовала иные цели. Я хотела видеть свое детище выразительным, хищным, быстрым, сильным, смелым, проворным, свободным, яркую индивидуальность; создать симбиоз достоинства, уверенности, строптивой элегантности. Не много, не мало. Над чертежами помогал колдовать Ваня. В потребности физической силы звали Майкла. Насчет добычи антикрыльев, спойлеров, дефлекторов и пр., а также компонентов для самого «сердца» рождаемого на свет чуда - в этом принимали участие все. Наверное, это было чем-то схожим с «горами» Египта. Впрочем, как знать. В детали дальше вписываться не буду. Скажу лишь, что дело это требовало выдержки, стойкости, концентрации, и – всего сердца: полной отдачи. Я уже не говорю про время. Я прошла в рабочих штанах на подтяжках и майке – грязных, как я сама, - на второй этаж, где располагалась гостиная (смежная с моей спальней) с ковром, камином, диваном, парой кресел, телевизором, журнальным и письменным столами. Ботинки сняла еще в прихожей, а сюда поднялась за бумажником. Кажется, в него сунула один из чертежей. Заодно извлекла кучу ненужного хлама. Рассовала по карманам, чтоб избавиться позже. На глаза попалась сложенная вдвое фотка. Я распрямила ее кончиком пальца. Я и Света, роза... - Ты тут? – раздался ванин голос сзади. – Обед готов. - А-а, - протянула я. – Хорошо, иду. - Что смотришь? – заинтересовался он. Я показала ему. - Ах, я уж и забыл... А знаешь, кто ты? Ты амазонка. - С чего вдруг? - Смотрю и вижу, - улыбнулся он. – Вот с этого. Только уж к трицати движение. Чувствуется, выжидаешь чего-то, к чему-то готовишься. В этом доме обосновалась, крылышки подчищаешь. - Ваня! – взывала я, выставившись своим обмундированием. – Ты на меня посмотри, какие, к черту, крылышки? - Ну, в духе амазонки, как раз и подчищаешь. |
Roza Grig |
дата: Когда-то тридцатник казался таким далеким... За двадцать пять перевалило, приближаюсь... Мой блуждающий взгляд упал на письменный стол. - Лучше скажи, ты не видел тут толстую тетрадь? Скрепленную из нескольких?... “Игольчатые мотивы”. - Ты акупунктурой увлеклась? - Можно и так назвать. Ну, что? - Видел-то видел, но до того, как Майкл камин вчера разжигал. Она ведь на столе лежала? - Shit (англ. - черт)! Это называется, рукописи не горят!... Я понеслась по лестнице вниз. Первый этаж, хотя и предназначался для гаража и уходил немного вниз в фундамент, был оборудован наподобие GYM: там мы разместили несколько гимнастических тренажеров. Когда я влетела туда, Майкл тягал свою штангу. - Тупорылый американский болван!... Ты сжег мою книгу... – тут в горле моем повис такой поток ругательств, что ни в сказке сказать, ни пером описать. Я проглотила. Он поставил штангу. Иногда мне казалось, что он притворяется в своем непонимании русского. Но это не помешало ему завести старую песню: - Я-а… - промычал он. - Baby girl, sorry? Speak English, please. What did u say? What’s up, dear? (англ. – Детка? Говори на английском, пожалуйста. Что ты сказала? Что случилось, дорогая?) Я смотрела на него и медленно переводила дух. - Nothing. It’s really nothing…(англ. – Ничего. В самом деле, ничего...) - отмахнулась я. Ваня наскоро обрисовал для Майкла ситуацию. Он стал извиняться. Я его обняла и чмокнула, приподнявшись на цыпочки. Мы пошли обедать, Майкл продолжал бубнить. - I’m fine, okay? – невозмутимо реагировала я. - What’s problem? This is problem for u, what’s this? (англ. – Я хорошо, да!... Какие проблемы? Это проблема для тебя, что за проблема?) - My sweetheart, I’m so sorry. (англ. – Милая, я ужасно сожалею) - It’s really good. Never mind! I love u, Mike. Do u listen? (англ. – Все просто прекрасно. Кончай хныкать (не беспокойся)! Я люблю тебя, Майк. Слышишь?) - я не заметила, как впервые призналась ему в любви; это произошло непроизвольно, но – на другом языке. Конечно, потеря тетрадок для меня была большим уроном. Они хранили летопись моей жизни и Игольчатых мотивов. Но, что ж! Надо двигать дальше. Move on. Вечером я принялась за работу с чистого листа, но теперь уже на laptop, или, как русские величают, ноутбуке. Это оказалось необыкновенным. Я заново открывала и постигала. Что-то всегда может уйти – не жалей! |
Roza Grig |
дата: * * * За писанием я стала периодически позволять себе joint. В связи с этим меня потянуло в Москву: из уютного, почти семейного, гнездышка в квартиру для передышек от клубных затей. Впрочем, сезон. Стояла поздняя осень. Земля покрылась инеем. В машине нас было трое (нет, детку еще не успела закончить): Настя сзади, Майкл рядом, и я - за рулем. Ваня уехал самым первым по делам. Костя решил повременить сматывать удочки: мало приятного возвращаться в квартиру, полную воспоминаний о погибшей жене. Меня снова уносило по всем статьям: рвать нервы и - в море бездумных свершений. Мимика, жесты, слова; лица и персонажи; сюжеты незатейливых сказок и шекспировских драм. Я бежала. Куда-то и зачем-то. Девушки в тематических заведениях были фактически бессменны: в основном, одни и те же. Редко, кто заглянет новый. Но однажды я ее увидела. Не кого-то, Леночку. Какое-то время я просто наблюдала со стороны. Она не отличалась любознательностью, и в лица не заглядывала. Как всегда, где-то на своей волне. Что она тут делает? Сейчас пьет. И скоро уйдет, понимаю я. - Привет, Лена, - я подхожу к ней. - Привет. - Как на луне? – спрашиваю я; слово не воробей... – Пойдем угощу. Как мне хочется просто обнять ее. - Спасибо, не надо, - она показывает бокал с напитком. - Что ты пьешь? - Ром-кола. - Слабовато. - Я не любитель. Мы перекрикиваем музыку, невозможно толком говорить. - Пойдем отсюда, - беру ее за руку. – У меня связки болят. - Куда? - Хоть куда, Лена! – ору я, акцентируя на неудобстве, и влеку за собой на выход; спускаемся вниз. – Одежду брать будем? – киваю на гардироб. – Или так покурим? - Я не курю. - Я образно, - уже достаю из кармана пачку. – Поговорим. Не так шумно, - по инерции я все еще почти кричу. Мы выходим на улицу. Зябко. Я закуриваю. |
Roza Grig |
дата: - Какими судьбами ты здесь? – спрашиваю я, выдыхая продукт первой затяжки. – Что-то ищешь? - А ты? - Только тебя. Я свое отыскала, - фраза получается двузначной (не вырубишь топором). – Тьфу... Ладно, - махаю на это. Я ее ужасно боюсь; только сейчас понимаю, до какой степени. Я решаю помолчать. Леночка смотрит на меня. Я подрагиваю от холода. Прижми же меня, черт!... Нет, не сделает. У меня в голове будто масштабная бомбардировка одной мыслью: “Не отпускать!”. Она заслоняет все остальные. Мне хочется ее поцеловать, но я чувствую, что момент не тот. Я уже открываю рот, чтобы заговорить, но она опережает: - Ты изменилась. - Да? Как? Внешне? - Скорее, нет, чем да. Внутренне – точно. Я так чувствую. - Может, перемены вызваны тобой? Может, я волнуюсь, в панике, - я открываю все карты. - Сомневаюсь. Я склоняюсь к ней ближе. Легонько притянув за талию, кладу голову, областью переносицы и глазниц, ей на плечо. Так намного теплее. Я просто не смогла терпеть дальше. Я должна была как-то выразить то, что чувствую, и слова в этом казались плохими прbспешниками. Она не отстранилась, но приняла меня сдержанно. Я стояла так и мне хотелось плакать. Но вдруг ощущаю ее руки у себя на спине. Они подтянулись выше, уже явнее обнимают меня. Я частично выдыхаю напряжение, но не вовсе расслабляюсь. - Ты совсем на себя непохожа, - тихо говорит она. - Разве ты меня могла знать, какая я? - Но все это: последний шаг, бесстрашие, хладнокровие, раскованность... - Факты, факты... Иногда они так ничтожны. Разве ты не можешь доверять тому, что чувствуешь? - Обычно так, но не в отношении тебя, - открывает и для себя Леночка. – Твой образ слишком мистичен, окутан тайной... Ты неземная. - Нет, я земная, - пробормотала я. – Даже слишком земная, с тобой. Я этого боюсь, Лена. Как же я этого боюсь!.... Но я расскажу тебе то, о чем никто не знает, а ты – должна. Я чувствую это. Поедем со мной. Прямо сейчас. Подальше отсюда. Мы сходили за вещами и поймали такси. Касательно подобных заведений я заблаговременно предпочитала не садиться за руль, - даже приезжала не на своей, чтоб потом не оставлять. Подальше, - я имела в виду, к себе. Точнее, к нам, с Майклом. |
1 Пользователей читают эту тему
Женский клуб
"Целуя высоту" автор: Байер Сара.
Рекомендуем почитать также топики: · "Простая История" Таффия Исаева · Фёдор Степанович Рожанковский · Пышечки · Суфражизм, феминизм и другие женские -измы · Delphin Enjolras |
Рекомендуем почитать также группы: · Сообщество параноиков · Знакомство и встречи г.Екатеринбург · секс в художественных фильмах · Соберём коллекцию с сетей. · Парфюм, декор, косметика |
Женский клуб
- Владелец группы
- Roza Grig
- Главная страница
- Тем: 101
- Сообщений: 10795
- Фото: 4200
- Видео: 10
- Участников: 28
- Посещаемость
- Форумчан: 0
- Гостей: 397