Ч. II трилогии "Айс и Ангел" автор Susanne M. Beck

Тайлер:

Я знаю, что дела с твоими родителями идут неважно. Я бы хотела быть рядом, чтобы помочь тебе преодолеть трудное время. Помни, что ты всегда будешь в моих мыслях и молитвах.

И раз уж я не могу быть рядом, то посылаю тебе Алвина. Мои друзья зовут его "мечтающий дух" и он станет тебе хорошим другом.

Когда что-то в твоей жизни идет не так как надо, просто обними его, закрой глаза и унесись в мечтах в далекую страну, где не будет твоих бед. Позволь ему отвезти тебя туда, и он всегда будет защищать тебя.

Однажды, я уверена, эти мечты сбудутся, и ты найдешь место, где тебя будут любить и ценить так же, как я люблю и ценю тебя.

А пока, пожалуйста, прими Алвина как знак моей любви, и пусть он живет в твоем сердце, как ты в моем.

С любовью,

Роза

С того дня Алвин всегда был со мной. И когда я просыпалась утром, и когда шла в школу, и когда играла, и когда ложилась спать.

Роза оказалась права. Он был хорошим другом. Никогда не злился на меня. Никогда не разговаривал свысока. Никогда не игнорировал. Он выслушивал все мои жалобы и знал обо всех радостях, и ни разу не унизил меня.

Возможно, он не лизал мне лицо и не махал хвостом, но ведь и мне не приходилось убирать за ним или кормить, так что это был довольно честный обмен в том, что касалось меня.

И однажды, в приступе гнева из-за проступка, который я даже не могу вспомнить, мой отец взял молоток и заставил меня смотреть, как он разбивает лошадку в щепки, а потом превращает в пыль вместе с моими мечтами.

У меня было разбито сердце настолько, насколько это может случиться только с маленькой девочкой, которая потеряла своего лучшего друга. Я выбежала прочь из комнаты, отказавшись разговаривать с отцом, да и с матерью, которая просто стояла и смотрела и ни разу не попыталась его остановить. И так было целый месяц.

Это единственное, за что я так никогда и не простила отца, вплоть до сегодняшнего дня, когда его тело уже превратилось в пыль в земле, и слово "прости" значит не больше, чем отдельные буквы, из которых оно складывается.

И я не уверена, что когда-нибудь прощу.

Я упомянула Алвина в разговоре с Айс, когда увидела похожую лошадку в витрине магазина, мимо которого мы шли, но никогда не рассказывала ей, ни что с ним случилось, ни что он значил для меня, когда я была маленькой девочкой.

И все же, она что-то заметила в моем задумчивом тоне, потому что передо мной в это рождественское утро лежала точная копия той давным-давно сломанной деревянной лошадки, от ярко-раскрашенного седла и сбруи до любопытного выражения на мордочке.

Слегка дрожащими пальцами я вытащила лошадку из ее логова в свертке бумаги и поднесла поближе, чтобы рассмотреть. Она была абсолютно идеальна, до самой мельчайшей детали.

– Где ты это взяла? – выдохнула я, немедленно вспомнив Попа и его способность находить все для всех.

– Вообще-то, я ее вырезала, – ответила она, слегка покраснев от признания.

– Но как?…

– Я подумала, что за тем, что ты мне рассказала, кроется что-то большее, так что поговорила с Руби. Она была более чем счастлива посвятить меня в детали. У нее чертовски хорошая память, – она хихикнула. – Так что, когда она выложила мне все, я приступила к работе, – она перевела взгляд на лошадку. – Ну как, похоже?

– Похоже?! Господи, Айс, просто идеально. Я не могу найти ни одного отличия между этой и той, что была у меня в детстве, – снова посмотрев на лошадку, я поняла, что сказала правду. Она была просто идеальна.

Она улыбнулась, расслаблено, искренне, прекрасно, и эта улыбка достигла ее глаз.

– Я рада. Руби рассказала мне, как много значила для тебя эта лошадка. И как твой отец уничтожил ее, – улыбка исчезла с ее лица. – И я рада, что этот ублюдок мертв, потому что я получила бы большое удовольствие, убивая его за то, через что он заставил тебя пройти.

– Айс…

Отмахнувшись от моей обеспокоенности, она продолжила.

– В любом случае, я просто хотела вернуть тебе то, что у тебя отняли, – улыбка вернулась. – Ты больше не маленькая девочка, но у тебя теперь есть еще один друг.

Улыбаясь, с глазами, полными слез, я потянулась и крепко обняла ее, понимая, что пожелание, которое так давно написала моя тетя, наконец сбылось. Мои мечты исполнились. И я нашла место, где меня любят и ценят.

Спасибо тебе, Роза.

Через несколько секунд, я отстранилась и нырнула под елку, доставая подарок, который сунула туда прошлой ночью, когда Айс провожала наших гостей по домам.

– Вот, это тебе.

Она вопросительно на меня посмотрела, приняв подарок. Его размер и форма легко выдавали содержание. Развернув яркую бумагу, в которую я завернула его по случаю праздников, она вытащила пластинку в простом белом конверте, как я и просила Попа.

Я улыбнулась.

– Ну давай, поставь ее.

Грациозно поднявшись на ноги, она подошла к проигрывателю, подняла пыльную крышку, осторожно вытащила пластинку из конверта и поместила ее на шпиндель. Включив проигрыватель, она аккуратно поставила головку на первую дорожку, и затем отошла назад, склонив голову к плечу.

Когда первые звуки музыки полились в комнату, я заметила, что ее тело замерло подобно статуе, а лицо побледнело, и у меня промелькнула мысль, а не сделала ли я только что ужасную ошибку.

Затем голос, прекраснее, чем пение любого соловья, присоединился к мелодии, и я увидела, как ее грудь конвульсивно сжалась, прежде чем начать дышать нормально. Ее глаза, ярко- голубые, медленно закрылись, а музыка продолжала литься из колонок.

– О Господи, – прошептала Корина позади меня, прижав руку к груди. – Это Екатерина ДюПрие? Я просто обожаю ее!

Живя так долго с Айс, я разбиралась в оперных певцах. Я улыбнулась, не отрывая глаз от моей подруги, замершей в восхищении.

– Я не знала, что ты такой ценитель, Корина. Это именно она.

Первая строфа песни закончилась, и когда началась вторая, я почувствовала, как ее грудь снова сжалась, но на этот раз, когда голос примадонны зазвучал, такой чистый и прекрасный, Айс взяла ту же ноту, устремляя свой голос к небесам и повторяя певицу точь- в-точь.

Мурашки побежали по спине.

Очевидно, это случилось не только со мной.

– Господи Боже, это просто сверхъестественно! Я и не предполагала, что она может так потрясающе петь!

Я позволила своей гордой улыбке выразить все это.

– Надо же, словно слышишь голос из могилы, – пробормотала Корина почти благоговейно. – У Айс совершенно такой же голос!

– Так и должно быть.

– Почему?

– Екатерина ДюПрие ее мать.

Резкое движение Корины наконец отвлекло мой взгляд от Айс.

– Ты в порядке?

– Никогда не дразни пожилую женщину, Ангел, – прорычала она. – Сердце может не выдержать.

– Я не дразню тебя, Корина. Я думала, ты знаешь.

Она посмотрела на меня, широко раскрыв глаза.

– Знаю? Как, черт побери, я могла знать что-нибудь подобное? – она придвинулась поближе к Айс, словно впервые видя ее на самом деле. – Хотя я должна была догадаться. У них есть несколько поразительных общих черт.

Прежде чем я смогла ответить, ария закончилась, и одна из общих черт – из тех, о которых Айс мне рассказывала – стала заметной, когда моя возлюбленная открыла глаза. Ее выражение было ошеломленным, словно она пропустила сильный удар и только-только начала приходить в себя. Ее рука с неповторимой грацией протянулась к аудиосистеме, убирая головку прежде, чем началась следующая песня.

Затем ее лицо прояснилось, и взгляд впился в меня.

Лишенная возможности сопротивляться беззвучной команде, я обнаружила, что поднимаюсь на ноги, не в силах отвести глаза, захваченная ее невероятным магнетизмом.

Через долгое-долгое время, длившееся, кажется, целую вечность, в которую галактики рождались, жили и умирали в сверкающих вспышках света, я почувствовала так же ясно, как и увидела, как она шагнула ко мне, и увидела так же ясно, как и почувствовала, как ее тело почти рухнуло на меня, дрожа от пят и до макушки. Ее лицо, зардевшееся и горячее, прижалось к изгибу моей шеи, и я ощутила, как слезы обожгли кожу.

– Спасибо, – прошептала она раз, потом еще раз и еще, пока это не превратилось в мантру, молитву, благословение.

Продолжая прижимать ее к себе, я протянула руку, чтобы погладить ее волосы и спину, ощущая благоговейный трепет перед даром, который Айс вручала мне в тот момент – уникальный момент, когда все преграды рухнули и только одна вещь осталась незыблемой.

Ее душа.

Только звук шагов Корины, решившей дать нам побыть наедине, вернул нас с небес на землю. Айс отстранилась, но вместо того, чтобы скрывать свои слезы, она, похоже, ими гордилась: голова высоко поднята, взгляд непреклонен.

– Все нормально, Корина, – сказала она все еще хрипло. – Ты можешь остаться.

Слегка улыбаясь неуверенности Корины, шагнувшей вперед, она раскрыла руки и приняла нашего друга в свои объятия, осторожно прижимая ее и целуя в щеку.

Когда нежные объятия разомкнулись, Айс снова повернулась ко мне.

– Как? – просто спросила она.

Я улыбнулась.

– Благодари Попа за доставку. Я дала ему задание, и уж он с ним побегал.

Она сделала глубокий вдох, потом медленно выдохнула.

– Обязательно, – затем она покачала головой в изумлении. – Я не слышала этот голос последние пятнадцать лет. Даже не осознавала, насколько скучала по нему. До сих пор, – ее взгляд был ошеломляюще нежным, и я изо всех сил старалась не заплакать.

Затем меня поразила внезапная мысль, и я всхлипнула:

– По… последние два трека на второй стороне из Вертнера?

Она понимающе кивнула.

– Я, пожалуй, не буду их сразу слушать.

Я сразу же поняла, что она имела в виду, и что мне не удастся послушать эти песни еще очень и очень долго, если вообще когда-нибудь удастся. Айс нужно побыть одной, чтобы справиться с чувствами, пробужденными музыкой, и это уединение я ей с радостью предоставлю. Улыбаясь, я кивнула.

– Спасибо, – снова сказала она с нежностью в голосе.

– Пожалуйста, – и затем я намеренно повторила ее слова. – Я просто хотела вернуть тебе то, что у тебя отняли, – и пусть следующие слова не прозвучали на самом деле, но все же были отчетливо слышны для нас: звук голоса твоей матери.

Это Рождество я запомню навсегда.

ЧАСТЬ 6

Зима ещё хваталась за своё сладкое время, отходя постепенно в сторону и уступая своё место весне, и, наконец, ушла, по-видимому, прежде, чем я поняла, что прошёл уже целый год с тех пор, как мы ступили на Канадскую землю

Так много всего случилось в моей жизни за это время. Год казался слишком коротким промежутком времени, чтобы всё это вместилось в него.

Подумать только – я сижу здесь, в своём собственном домике и, выглядывая из своего собственного окна на свою собственную землю, наблюдаю за прогулкой парусников по обширному пространству глубокого синего озера.

Я ущипнула себя, всего один раз, и когда почувствовала боль, убедилась, что всё, что я вижу – реальность, а не возбуждённые мечты грустной молодой девушки или заключённой, отчаянно рвущейся на свободу.

Я была абсолютно одна в доме, но одиночество было долгожданным и успокаивало после суматохи курортного сезона и долгой серой зимы, пришедшей ему на смену. Айс ушла до восхода солнца, намереваясь сделать пробежку по молодой травке, только что выбившейся из замёрзшей земли. Корина передала всем (а всеми была я) своё взбудораженное состояние и ушла час назад, чтобы что-то разведать. У нее был такой хитрый вид, как у лисы, которая рассматривает курятник на скотном дворе, и мне стало даже жаль того, на кого она наткнется в процессе своих поисков.

Внезапно я почувствовала желание выбраться непосредственно на улицу и, надев лёгкий жакет – еще один подарок Корины, – я вышла к теплу и свету только что родившейся весны, глубоко вдыхая свежий воздух и улыбаясь всему, что видела.

Спустившись по маленькому холму, отделявшему дом от озера, я вышла на крошечный зелёный док, который красила за день до этого, и с интересом стала смотреть за борьбой парусников с силой тяжести и ветром за право удержаться на плаву.

Тоскливо понаблюдав за ними некоторое время, мне наконец стукнуло в голову, что я тоже умею ходить под парусом! Я быстро приняла решение, отошла от берега и направилась к маленькой бухте, в которую мы с Айс поместили Хоби после того, как восстановили её с прошлого уикенда. Осмотрев оснащение, развернув и подняв паруса, я легонько оттолкнула лодку от берега и запрыгнула в нее. И меня сразу пробрало до костей от мерзлой, холоднющей воды, оказавшейся на дне лодки.

Однако я уже приняла твёрдое решение и не собиралась позволять какой-то ледяной воде охлаждать мой энтузиазм, и, сильно оттолкнувшись, что ещё больше остудило моё тело, я сумела поймать ветер и двинулась к центру озера. Ледяные брызги летели мне навстречу и безжалостно жалили лицо.

Свобода, которую я чувствовала, была невероятна! Я вычертила на глади воды линию и держалась именно её, борясь с ветром и водой за право летать.

И мой полёт по гладкому синему озеру был подобен полёту красочной птицы, скользящей над водой, одним глазом выискивающей себе завтрак; я чувствовала, что могу управлять природой мановением руки или тела, улыбкой, я чувствовала себя уверенной, гордой, дикой и свободной.

Когда моя мокрая одежда и ледяная кожа взяли верх над моим энтузиазмом, я повернула к дому. Приближаясь к берегу, я заметила, что кто-то сидит на зелёном доке. Приблизившись ещё, я поняла, что этим "кем-то" была Корина в тёмной шали, весьма удобно усевшаяся в шезлонге и с усмешкой наблюдавшая за мной.

Я сделала над собой усилие, чтобы превозмочь желание резко свернуть налево и обдать её хорошей порцией ледяной воды, и аккуратно подвела Хоби к песчаному берегу, затем спрыгнула с лодки, частично затащила её на берег и спустила паруса, чтобы она не уплыла назад, предпочтя воду суше.

Я собиралась уже обратиться к подруге, но внезапно почувствовала на своём лице полотенце. Схватив его прежде, чем оно упало на песок, я энергично вытерла свои холодные щёки и ледяные волосы, восстанавливая нормальное кровообращение по дороге к доку.

– Спасибо.

– Всегда пожалуйста, моя дорогая. Ты отличный моряк. Я под впечатлением.

– Спасибо. – снова сказала я, заходя в док и повесив полотенце на один из столбов, чтобы оно могло высохнуть на тёплом весеннем солнце. – Это одна из тех немногих вещей, которым я научилась у Айс. Она – великий учитель.

– Действительно, она великий учитель. Но даже самый лучший в мире учитель не сможет помочь человеку, у которого нет к этому хотя бы маленькой способности. Ты, Ангел, выглядела так, словно всю свою жизнь только и плавала.

Чувствуя, как румянец подступает к моему лицу, я поспешила скрыть его, отвернувшись к озеру и начав наблюдать за лодками, выделывающими многочисленные кругами по его глади.

Корина захихикала, затем достала из-под стула термос, налила чашку чая и вручила её мне. Я с благодарностью приняла тёплый напиток, вдохнула замечательный аромат и сделала бодрящий глоток, чувствуя, как температура внутри моего тела самым приятным и чудесным образом поднимается.

– Боже, как хорошо, – я сделала ещё глоток, а затем повернулась к ней. – Ну как, поиграла в сыщика?

Она усмехнулась и сверкнула белыми зубами как хищник.

– О да. Было весело! Удивительно, сколько камней можно перевернуть, когда есть подходящие для этого инструменты.

Фыркнув, я допила чай и возвратила чашку ей.

– Приятно видеть, что твоя работа тебе нравится.-

Она засмеялась.

– О, в самом деле нравится. Маленькие городки, подобные этому, имеют столько интересных маленьких тайн. Люди хранят их так усердно, словно, по их представлениям, вместе с тайнами они потеряют часть себя, – снова раздался её восхитительный смех.

Встряхнув головой, я опустилась на нагретый солнцем деревянный настил дока, наслаждаясь нежным бризом, медленно сушащим моё тело.

– Ну так, – сказала я через некоторое время, – в чьи дела ты залезла сегодня?

Глаза Корины притворно расширились от удивления.

– Я правильно слышу? Мой маленький Ангел хочет услышать сплетню? Я думала, ты выше этого.

Я сердито взглянула на неё, затем закрыла глаза и подставила лицо солнцу.

– Замечательно. Если ты не хочешь говорить мне…

Корина никогда не могла устоять, даже если это шло ей в убыток, и, помолчав всего две секунды, начала свой рассказ.

– Ты знала, что тут возник кое-какой конфликт между довольно полной и претендующей на моду владелицей гостиницы и твоим знакомым джентльменом, у которого есть своё дело через улицу?

Я опустила голову, мои глаза открылись, и я внезапно очень заинтересовалась её словами.

– Что за конфликт?

Выражение её лица смахивало на рыбака, знающего, что добыча поймана, на крючке, в ловушке, погибла.

– Хорошо, – сказала она, немного помолчав, – кажется, это твоя подруга Миллисент…"

– Вряд ли я могу назвать ее моей подругой, Корина.

– В любом случае, – своим тоном она высказала мне всё, что думала о том, что я её только что перебила, – кажется, Милиссент подала в суд на Попа за то, что, как она выразилась, он мешается ей, как "громадное бельмо на глазу". Она потребовала, чтобы старые машины были быстро убраны, чтобы её гостям не приходилось смотреть на груду ржавого железа каждый раз, когда они выглядывают из окна.

– И Поп отказался, не так ли?

– Именно. Он недвусмысленно дал ей понять, что и он, и его бельмо на глазу, – которое, между прочим, вовсе таковым не является, – останутся здесь, и если ей это не нравится, то она может идти на… Ну, уверена, ты можешь представить себе всю картину происходящего и мне не надо её описывать для тебя, верно?

– Он молодец! Что сказали в суде?

– Что они могли сказать? У него есть разрешение и он может делать с землёй всё, что хочет, за исключением строительства ненужного очистного завода или топлесс бара, конечно. Она проиграла. И, разумеется, она снова подала в суд.

– Проклятье. Очевидно, она не знает значения фразы "достойно проиграть". И как долго это продолжается?

– С тех пор, как она приехала в Серебряную Сосну после смерти тёти, по-моему.

– Ничего себе. Интересно, почему он никогда не говорил нам об этом, – я посмотрела на неё. – Как ты сумела выудить это из него?

Она умудрилась сделать набожный вид.

– Настоящая леди никогда не хвастается о своих сексуальных достижениях, моя дорогая.

Я чуть не задохнулась от собственной слюны.

– Да. Верно.

Она засмеялась.

– В общем-то, этот маленький лакомый кусочек попал ко мне не от Попа. Дорин Сайммондс довольно просто рассказала мне всё после того, как я остановилась рядом и начала читать ей некоторые главы этих ужасных романтических новел, которыми был переполнен её дом с этим безвкусным блеском.

Представив себе забавную картину, в которой Корина читает такие истории внимательно слушающей её и, без сомнения, усердно вяжущей госпоже Сайммондс, я чуть не свалилась в озеро, потому что рухнула на пол дока со смеху. Она переждала мой маленький приступ, пытаясь не показывать, что просто развлекается, и, когда бури моего смеха утихли и превратились в слабое хихиканье, она продолжила.

– Дорин знает много интересной грязи, я полагаю, она рассказывает это каждый день. Она живёт здесь дольше, чем кто бы то ни было, и из-за её слепоты, мне кажется, люди верят тому, что она ещё и глухая.

Снова приняв серьёзный вид, я села прямо, сложив руки на коленях.

– Она рассказала ещё что-нибудь интересное?

– Больше, чем можно рассказать за один раз, поверь мне. Она воистину просто фонтан информации, только и ждущий, как в него бросят монетку, чтобы он заработал.

– Что-нибудь ещё о Миллисент и Попе?

– Да, кажется, ненависть Миллисент к Попу не распространяется на владельцев бензоколонок и на их "бельмо" в том числе. Я слышала, что она была замечена в компании довольно неприятного джентльмена по имени Конрад, владельца станции в соседнем городе к северу отсюда.

Я почувствовала, как моё лицо исказила гримаса.

– Да. Я видела его несколько раз. Он пытался переманить Айс на свою сторону, чтобы она ушла от Попа и работала на него. Айс была очень близка к тому, чтобы видоизменить его физиономию раз и навсегда. Хотя она этого и не сделала. Он похож на человека, по которому проехался грузовик, немного на нём постоял, а затем снова переехал его для большего эффекта. Миллисент, наверное, единственная женщина на этой планете, способная взглянуть на него дважды.

– Я слышала, он богат, как грех.

– Что поделать…

– Его попытка убрать Айс имела смысл, – размышляла в это время Корина. – Один раз он уже переманил главного механика у Попа. Мне кажется, он рассчитывает на то, что если ему удастся переманить еще и Айс, особенно учитывая ее популярность и квалификацию, то Поп будет вынужден закрыться и проблемы Миллисент будут решены.

– Это невозможно, – ответила я с жаром. – Если эта шлюха пошла на такое, она не знает, во что впуталась, – я почувствовала, как напряглись мои мускулы, когда я ударила по своим бёдрам сжатыми кулаками. – Будь она проклята! Какое право она имеет действовать, как последняя задница?

Корина засмеялась.

– С каких это пор нужно разрешение на то, чтобы быть дураком, Ангел? Женщина, ты имела дело с такими людьми в течение пяти долгих лет! Ты думала, что они есть только в тюрьмах?

– Конечно, нет, Корина. Я только… – я вздохнула, затем снова посмотрела на неё. -Поп – мой друг. И мне не нравится, когда моих друзей пытаются свалить. Особенно такие люди, как она, – я встала на ноги. – Я думаю, эту женщину надо проучить.

Корина подала мне руку.

– Расслабься, Ангел. Поспешишь – людей насмешишь. Лучший способ проучить нашу дорогую Миллисент – это использовать её собственную тактику против неё же самой.

Остановившись от слов Корины, прозвучавших как совет мудреца, я решительно отбросила всяческий гнев, потому что знала, что она права. Я повернулась к ней.

– Прекрасно. Я приму участие в любой игре, которую ты затеешь.

Она загадочно улыбнулась:

– О, я думаю, я могла бы придумать роль специально для тебя, сладкий Ангел.

И кто-то еще после этого говорит, что самые лучшие планы придумывают мыши и мужчины…

***

Поздно ночью того же дня, я проснулась от глубокого, сладкого сна из-за резкого колокольного звона. Сразу же подумав о полуночных звонках и плохих предзнаменованиях, которые они с собой несли, я вскочила на кровати, дико озираясь вокруг.

– Айс?

– Я здесь, прозвучал голос слева от меня.

Повернув свою голову в этом направлении, я увидела её тёмный силуэт, полусогнутый и, очевидно, надевающий штаны.

– Что происходит? Кто там звонит?

– Звонят о пожаре", коротко ответила она, вытянулась во весь рост и стала натягивать футболку через голову, вытаскивая из воротника свои волосы.

Это окончательно разбудило меня и заставило встать. У города не было пожарного депо. Самое близкое было в сорока милях отсюда. Когда звучал пожарный колокол, все должны были бежать на место пожара. Либо можно было сидеть и смотреть на задымлённый город и дымящуюся половину леса, окружающую его.

– Подожди минутку, я только найду свои… О, вот они, – я перегнулась через перегородку, чтобы достать джинсы, которые бросила там в пылу страсти. Моя рубашка, к счастью, целая, хотя немного не подходящая для того, чтобы и дальше носить её, валялась также на полу поблизости, я быстро надела её и провела пальцами по волосам. Мои ноги скользнули в мягкие тапочки, я повернулась и наткнулась на свою любимую, ждущую меня. – Готова.

– Тогда пойдём.

После небольшой остановки, которую нам пришлось сделать, чтобы успокоить Корину, мы вышли в холодную весеннюю ночь. Густой запах дыма висел в воздухе. Я фыркнула.

– Запах похож на горящую резину.

– Это место Попа, – ответила Айс, указывая за городскую аллею. Толстый столб маслянистого чёрного дыма закрывал собой живой и зловещий свет восковой луны.

Моё тело стало самой напряжённостью.

– Дерьмо! Газовые баллоны!

– Знаю. Поедем туда.

Мы прыгнули в грузовик, и Айс повела его, а я всеми силами цеплялась за свою дорогую жизнь, пока мы летели вниз по изъезженной и кривой улице, которая соединяла нашу окраину непосредственно с городом. Вонь от горящего каучука становилась гуще и противнее по мере нашего приближения к цели, и когда наш грузовик повернул в последний раз, мы увидели пламя прожорливого огня, облизывающего наше лобовое стекло.

Казалось, здесь собралась половина города, при этом каждую минуту прибывало всё больше и больше народу. Несколько бригад, тушащих пожар, передавая ведро по цепочке, уже были сформированы, и мужчины, и женщины с деловым видом передавали друг другу воду и тушили слева – главное здание и справа – гараж Попа.

К счастью, огонь появился в районе кладбища старых автомобилей и был в целых пятидесяти ярдах от островов, на которых стояли газовые баллоны.

– Пообещай мне кое-что, Айс, сказала я, когда мы выскочили из грузовика и спешили присоединиться к остальным.

– Что именно?

– Никаких прогулок в горящие здания ради спасения несчастных котят, хорошо? Я уже однажды прошла через это. Не думаю, что смогу пережить это во второй раз.

Её зубы засветились в свете огня.

– Ничего не обещаю, Ангел, но я постараюсь.

Она направилась к лини огня, а я подошла к Мэри Линч, которая организовывала прибывающих помощников, раздавая им задания и расставляя на места. Мэри отправила меня в одну из бригад с вёдрами, и я с удовольствием встала в общую цепочку, хватая и передавая дальше вёдра с водой.

Я была поглощена своей довольно бессмысленной работой, но мне удалось улучить момент, чтобы оглядеться вокруг. Я была в улье, ужасном, но всё же управляемом, и чувствовала гордость за город, частью которого я стала за этот год. Не было никаких сплетен, толчеи или геройств. Каждый работал, не суетясь и не жалуясь, все были сконцентрированы на одной цели и только на ней: выручить друга из беды.

После пяти лет тюрьмы было приятно ощущать себя частью такого общества.

Однако я заметила отсутствие Миллисент.

Повернув голову, я посмотрела на тёмную гостиницу через улицу, и, могу поклясться, увидела, что в одной из комнат наверху дёрнулась занавеска. Гнев, который затих во мне несколько часов назад, вернулся, причём с новой силой. Готова поспорить на последний доллар, что эта стерва имеет к случившемуся какое-то отношение.

Всё ещё следя за гостиницей, я заметила что-то странное краем глаза и переместила свой пристальный взгляд вниз, к забору, ограничивающему её собственность. Мои глаза болели от дыма, но когда я продолжила своё наблюдение, я снова увидела то, что привлекло моё внимание.

Кусты двинулись.

И снова двинулись.

– Сукин сын. На, подержи, – автоматически швырнув ведро соседу, я вырвалась из бригады и побежала через улицу. Тот, кто следил за пожаром, увидел меня и предпринял попытку смыться. Кусты заколыхались, и я прибавила скорости. - О, даже не пытайся!

Я бежала с максимально возможной для меня скоростью, затем прыгнула вперёд, чтобы схватиться за ноги беглеца, и мы оба с грохотом рухнули на землю. Быстро встав на колени, я перевернула беглеца и увидела испуганное лицо молодого парня – ещё совсем мальчишки, с лица которого ещё даже прыщи не сошли.

Сжав зубы, он попытался вырваться, но я довольно легко удержала его, навалившись на его грудь и поставив коленку на его бицепсе, тем самым крепко зажав его.

– Отпустите меня! провопил он высоким, ломающимся голосом.

– Только после того, как ты скажешь мне, что делал в тех кустах.

– Что, чёрт возьми, вы думаете, я там делал, леди? Мясо жарил?? Я смотрел на пожар! – он снова попытался вырваться, чтобы убежать, и весь покраснел от прикладываемых усилий. – Ну же, леди! Отпустите меня. Я не сделал ничего плохого!

– Думаю, ты лжёшь, – ответила я, глядя ему в глаза и подавляя все его потуги вырваться. Я тяжело дышала, пытаясь не задохнуться от дыма, заполнявшего весь воздух. - Ты пахнешь бензином. Я думаю, этот пожар устроил ты.

– Я ничего не делал, стерва, – поняв, что все его усилия бесполезны, он уставился на меня. – Может, это сделали вы и теперь пытаетесь свалить вину на кого-то другого.

Я холодно улыбнулась.

– Думаю, мы оба знаем, что это не правда, – я решила выбрать другую тактику. - Если не ты устроил всё это, может, ты видел, кто это сделал? В конце концов, ты был здесь рядом, не так ли?

– Я ничего не видел, – его лицо было тупым, как стенка. Сколько раз я видела такое выражение

Я вздохнула:

– Прекрасно.

Я слезла с него, встала на ноги и предложила ему руку. Ударив меня по руке, он сам вскочил на ноги, ухмыляясь при этом.

– Стерва.

Я позволила ему повернуться, а когда он это сделал, схватила его за запястье и вывернула его руку за спину. Он мигом приподнялся на мыски, запищав от боли.

– Какого чёрта ты делаешь?

– Ты свидетель преступления. Неужели ты думал, что я позволю тебе так просто уйти?

– Я же сказал тебе, стерва, я ничего не видел!

– Да, я знаю. Ты ничего не видел, ты ничего не слышал, ты ничего не делал. Ты постоянный клиент Каспер Майкветост.

– А?

– Не бери в голову. Пошёл.

Мы с моим вредным пленником, с каждым шагом пытающимся вырваться снова и снова, пошли назад к пожару. Он был выше меня на пять дюймов и тяжелее меня на пятьдесят фунтов, но, не смотря на это, он не причинил мне больших неудобств, пока мы шли. В конце концов, я немало времени провела с Айс, пытаясь приспособиться к её росту, так что, в случае чего, я могла бы остановить даже Шварценеггера

Хотя бы на секунду…

Мы прошли через первую цепь тушащих пожар, большинство которых кидало на нас любопытные взгляды, пока мы шли через весь этот хаос. Однако они быстро вернулись к своему делу, и мы могли идти дальше, особо ничем не смущаясь. Когда дым стал слишком едким и дышать стало тяжело, я остановилась и огляделась вокруг, пытаясь найти свою подругу в этом тумане маслянистого дыма. Конечно, это было также сложно, как найти иголку в куче стогов сена.

– Айс! – громко крикнула я, пытаясь перекричать весь этот шум от пожара и говора людей. – Айс! Мне очень нужно увидеть тебя, пожалуйста!

Через некоторое время дым, казалось, собрался в определённую форму и принял человеческое обличье. Затем моя любимая постепенно вышла из этого дыма, с мокрыми от пота волосами, чёрным от сажи лицом, на котором искрились два ледяных сапфира, в грязной, прилипшей к телу одежде и с большим топором в одной руке.

Если бы какому-то режиссёру в Голливуде понадобился актёр на роль демона из ада, он, без лишних вопросов, пригласил бы на эту роль её.

Парень, стоящий передо мной, снова напрягся, и я даже почувствовала как участился его пульс. Он снова попытался вырваться на свободу, но я вновь легко его удержала, наблюдая за тем, как моя подруга приближалась к нам, сосредоточив на нём всё своё внимание.

– В чём дело? – всё ещё держа в руке топор, спросила она хриплым от дыма голосом.

– Я застала моего друга прячущимся в кустах через дорогу, – ответила я, заметив краем глаза Попа, почти целиком покрытого сажей, выходящего из дыма, чтобы присоединиться к нам. – Он, кажется, совсем поглупел, и я так подумала, что стоит привести его сюда и позволить тебе вставить ему мозги обратно.

Протянув свободную руку, Айс схватила парня спереди за майку и дёрнула его вперёд, пока их лица не оказались на расстоянии двух дюймов друг от друга. Я быстро отпустила его руку, боясь, как бы из-за этого рывка она не сломалась.

– Ты устроил этот пожар? – прорычала Айс, хрипотца ее голоса усилила зловещий эффект.

Отойдя в сторонку, я заметила, что глаза этого грубого мальчишки теперь стали широкими, как блюдца, а лицо побледнело и стало даже кремовым, прыщи особенно выделились на его щеках, лбу и подбородке.

– Отвечай! – снова рявкнула Айс, тряся его так, как терьер трясёт резиновую игрушку.

Я знала, что сейчас он не мог связать и двух слов, и хотела уже было заступиться, как Поп, очевидно с той же целью, схватил своей чёрной рукой Айс и встал между ними, глядя в лицо несчастного мальчишки.

– Ты Дюк Джонсон из деревни, не правда ли? Я видел тебя несколько раз, когда был в тех краях.

В отчаянной попытке снискать расположение человека, не собирающегося оторвать ему голову и раздробить всё остальное на мелкие кусочки, мальчишка отчаянно закивал.

Поп кивнул.

– Итак. Что ты делаешь так далеко от дома, мальчик? Разве ты не должен идти в школу утром?

Он снова закивал, хотя это вряд ли можно было считать за ответ на поставленные вопросы.

– Отпусти его немного, Морган. Мальчик сейчас описается от страха. Давай послушаем, что он нам расскажет.

Айс слегка ослабила захват, позволив мальчишке удобнее встать на обе ноги, однако не отпустила его окончательно, на всякий случай, вдруг он захочет выкинуть какую-то глупость. Например, попытается бежать.

Учитывая то, как она смотрела на него, можно было считать, что и дыхание тоже относится к области "выкинуть какую-нибудь глупость", если она не получит ответы на свои вопросы.

В глазах Попа светилось сострадание.

– Кто подтолкнул тебя на это, мальчик? Просто скажи нам имя, и ты свободен.

– Я ничего не делал! – из грубого его тон превратился в раздражительный, с хорошей долей испуга.

– Я знаю твоего отца, мальчик. Он хороший человек. Не думаю, что он мог вырастить глупого сына. Только скажи мне, кто заставил тебя пойти на это, и твоему отцу не придётся навещать тебя в тюрьме.

При упоминании о тюрьме губы мальчика слегка задрожали, но он продолжал упрямо молчать.

Поп снял кепку и хлопнул ею по ноге в раздражении…

– Чёрт возьми, мальчик! Разве ты не понимаешь, в какое дерьмо ты вляпался? Если бы я не оказался рядом, когда ты подбросил свою чертову смесь, ты бы сейчас не за поджогом наблюдал, а за массовым убийством!

– О чём вы говорите?

– Я был не прав. Твой старик всё-таки вырастил глупого ребёнка. Неужели ты не понимаешь, что чуть было не взорвал все баллоны? Весь город взлетел бы на воздух, погибла бы куча людей! Включая тебя, тупоголового идиота!

Ноги мальчика подкосились и единственное, что удержало его на ногах – это Айс, крепко вцепившаяся в его рубашку. Поп приблизил к нему лицо, как до этого делала Айс. - Кто сделал это, мальчик? Кто заставил тебя пойти на это? Мне нужно имя. Назови мне его, и ты свободен.

Установилась тишина, нарушаемая только криками людей, всё ещё борющихся с постепенно утихающим огнём. Когда мальчик поднял глаза, я увидела в них слёзы, вызванные отнюдь не дымом.

– Я ничего не делал. Я ничего не видел. Я уже всё сказал. Могу я теперь идти домой?

Поп вздохнул и одел обратно кепку.

– Отпусти его, Морган.

Она взглянула на него, он кивнул:

– Всё в порядке. Отпусти его. Я думаю, он усвоил урок этой ночью. Не правда ли, мальчик?-

Мальчик закивал, затем повернулся, чтобы уйти, потому что Айс уже отпустила его. Поп остановил его, схватив за руку.

– Ещё кое-что, сынок. Если, пока ты будешь идти домой, здравый смысл к тебе вернётся, сходи к тому трусу, который послал тебя сюда, и скажи ему, пусть в следующий раз не посылает мальчишку выполнять мужскую работу. Скажи ему, что если он хочет драки, пусть в следующий раз приходит сам. Понял?

– Да. Я понял.

– Хорошо. Теперь убирай отсюда свою задницу прежде, чем я передумаю и позволю своей большой подруге с топором порубить тебя на дрова.

Мальчишка пулей помчался от нас, ни разу даже не оглянувшись, и быстро скрылся в лесу, оставляя за собой только запах своего испуга.

Фыркнув от отвращения, Айс подняла свой топор и, не сказав нам ни слова, вернулась к тушению пожара.

– Почему ты позволил ему уйти?, – спросила я Попа, все еще не веря в то, что он его отпустил.

– Не стоило устраивать много шуму из ничего, Ангел. Он всего лишь рыбёшка в этом большом водоёме.

– Да, но эта рыбка чуть было не разрушила целый город.

– Он это знает, – он повернулся ко мне, его глаза показались мне мудрыми не по годам. -Он испытал на себе гнев Бога сегодня, Ангел. Пожизненное заключение не дало бы такого эффекта. И когда он поймёт, что чуть было не угробил все тут вокруг, то пойдёт прямо к тому идиоту, который послал его сюда, и передаст ему мои слова. Убьём двух зайцев одним махом, вот и всё.

– К черту зайцев, Поп, ты, как и я, знаешь, кто его подговорил, – ответила я, крепко сцепив зубы от злости.

Его глаза на секунду расширились, а затем снова сузились.

– Так ты тоже слышала об этом?

– Да. Я слышала. И я не собираюсь спустить ей это с рук.

– Не совершай необдуманных поступков, Тайлер. Не очень мне хочется навещать тебя в тюрьме.

– О, я не собираюсь совершать ничего опрометчивого. Если ты не считаешь, конечно, опрометчивым поступком то, что я собираюсь открутить ее жирную головку и запихнуть ее ей в задницу

Он засмеялся.

– Я смотрю, Морган тебя многому научила.

– Нет. Это у меня от природы, Поп, – я скрестила руки на груди. - Меня бесит то, как эта ведьма поступает по отношению к тебе! Такое впечатление, что я одна так реагирую

Он улыбнулся, что резко контрастировало с огоньком гнева в его глазах.

– Ты не единственная, моя дорогая

– Тогда почему ты ничего с ней не делаешь? Почему ты позволяешь ей вести себя так по-скотски? Что, кто-то должен умереть, чтобы правосудие восторжествовало?

– Н-да нет. Никто не собирается умирать, Тайлер. Она получит то, что заслужила. Нам просто надо немного подождать, – его глаза заблестели. – Знаешь, что говорят о мести?"

Я вздохнула.

– Да. Лучше готовить ее на холодный рассудок

Он усмехнулся:

– Да, что-то вроде того, – он положил руку на моё плечо. – Пойдём. Надо вернуться к тушению огня прежде, чем Морган завоет славу победителя огня без посторонней помощи, согласна?

Снова эффектно вздохнув, я решила выполнить его просьбу. В конце концов, сейчас я должна была думать о другом. Однако пока я шла на пожар, моё воображение развлекало меня, рисуя мне картину того, как мои пальцы обвиваются вокруг отвратительной шеи Миллисент и как её вылупленные глаза становятся похожи на две перезрелые виноградины.

О да, месть – это блюдо, которое подают холодным, но даже лучшее мороженое в мире не имеет столь сладкого вкуса.

***

Рассвет начал освещать небо с востока, когда последний огонёк был, наконец, потушен. Уехали только те, кому стало плохо от высокой температуры и дыма. Остальные же сражались с огнём до тех пор, пока битва не была, наконец, выиграна.

Изнеможённая, я с превеликой радостью поставила наземь последнее ведро с водой, вытирая потные, все в волдырях, мокрые руки о столь же потную, не говоря уже о том, что она была к тому же чёрной от сажи, рубашку. Я глубоко вздохнула и тут же поняла, что совершила ошибку, так как прогорклый воздух ворвался в мои легкие, заставив согнуться от надрывного кашля. Пятна света засверкали перед моими глазами, и мне немалых усилий стоило удержаться на ногах и не рухнуть на грязную землю.

Почувствовав прохладную руку на своей липкой от пота шее, я встретила взволнованные глаза Корины. Кашлянув ещё несколько раз, я с радостью почувствовала как в мои лёгкие начал поступать свежий воздух, затем начала медленно выпрямляться, но каждый мускул в моём теле ныл от напряжения и боли. Улыбнувшись, Корина вручила мне высокий стакан, до краёв наполненный её особенным сладким чаем, который я просто обожала.

Я приложила стакан ко лбу, чтобы остудить разгоряченное лицо. Потом залпом выпила все до дна, с наслаждением ощущая, как приятная прохлада проходит по всему телу.

– Ты богиня, Корина. Спасибо.

Забрав у меня стакан, она еще раз наполнила его до краев и протянула мне.

– Ни о чём не думай, Ангел. Пей. Ты еле стоишь на ногах.

– Ты не представляешь себе даже наполовину моего состояния, – ответила я, и столь же быстро опустошила и этот стакан, после чего мою голову пронзили тысячи ледяных иголочек – Оууу.

Тихо засмеявшись, Корина забрала назад свой стакан, а я стала тереть лоб, пытаясь отогнать острую боль.

Она постепенно отпускала меня, а затем совсем исчезла, когда я почувствовала рядом с собой такое знакомое тепло. Улыбнувшись, я посмотрела на подругу, всю покрытую сажей, выглядевшую столь же обессилившей, какой была я сама, с красными, опухшими глазами.

– Эй, незнакомка, – сказала я, толкнув её бедром.

– Эй, – она вопросительно подняла бровь. – Ты в порядке?

– Ничего такого, чего не излечил бы год беспробудного сна. А ты?

Она пожала плечами:

– Я – прекрасно.

Я смотрела на неё, пытаясь понять, правду ли она говорит. На левой стороне её лица было заметно несколько новых царапин, посмотрев на нижнюю часть клочков одежды, бывших ранее футболкой, я увидела уродливое красное пятно, сердито выделяющееся на гладкой коже её мускулистого живота.

– Что случилось?

Она посмотрела вниз, как будто только сейчас заметила ожёг.

– Подошла слишком близко к огню, наверное. Мне не больно.

– Ещё заболит.

– Может быть.

Корина сунула ей в руку стакан чая, она быстро осушила его, подняла наполовину заполненное водой ведро, стоящее рядом с моими ногами, и вылила его себе на голову. Застонав от удовольствия, она замахала головой, обрызгав нас капельками воды, разлетающимися во все стороны от её волос.

Пока моя кожа жадно ловила драгоценную влагу, я оглянулась, чтобы посмотреть на угольки, оставшиеся от автомобильного кладбища Попа. Не очень-то много там всего осталось.

– По крайней мере, мы спасли резервуары от возгорания.

– Твоя правда, – ответила Айс, обвив руками мои плечи и притянув меня к себе.

Оторвав свой пристальный взгляд от руин, я посмотрела на гостиницу. Я могла поклясться, что снова видела, как дёрнулась занавеска, словно отпущенная кем-то. Я снова повернулась к Айс.

– Это она сделала, ты знаешь. Она, конечно, не сама поджигала, но она виновата в том, что это случилось.

Айс кивнула:

– Я знаю.

– Отлично, ты знаешь, и я знаю, и Поп знает, и каждый в этом проклятом городе знает, так почему же никто ничего не делает?

Она крепко держала меня в течение минуты.

– Ты знаешь, почему, Ангел. Это дело Попа. Несмотря на то, как сильно я хочу переломать этой стерве руки и ноги, мы должны оставить инициативу в руках Попа.

– Но как долго это будет продолжаться? Какого чёрта, Айс, он уже был избит до крови, его магазин уже громили, теперь вот это! Я знаю, он взрослый человек и это его жизнь, но когда всё это закончится? Когда эта стерва получит по заслугам?

Она посмотрела на меня, её глаза были стального серого цвета в свете нового рассвета. – Поп или не Поп, Ангел, но она получит по заслугам. Я тебе обещаю.

Через мгновение мой гнев подостыл, и я расслабилась. В конце концов, кто, как ни я знал, что если Морган Стил даёт обещание, вы можете пойти с ним даже в банк. Последняя капелька энергии, которую мне подбавила Корина своим чаем с кофеином, закончилась, я и устало облокотилась на Айс.

– Теперь мы можем идти домой? Мне кажется, я уже отсюда слышу зовущую меня кроватку, и если я не потороплюсь, то лягу спать прямо в этой соблазнительной луже грязюки.

Она устало обняла меня.

– Конечно. Этот бардак никуда не денется, мы можем вернуться к наведению порядка попозже. Пойдём.

Попрощавшись с Попом и другими пожарными, мы позвали Корину, сели в грузовик и, жутко утомлённые, отправились домой.

После того, как трижды принятый душ всё-таки сумел отмыть моё тело от сажи и дыма, я поднялась к своей большой, мягкой, чистой и самой замечательной в мире кровати и заснула прежде, чем моя голова коснулась подушки, оставив всю мою раздражительность и заботы на другой день, когда я была бы более подготовлена, я уж не говорю более активна, чтобы иметь с ними дело.

***

Следующие несколько дней прошли спокойно, хотя не без деятельности. Пожар оставил после себя груды покорёженного, обугленного металла, лишь отдалённо напоминающего машины, которыми эти груды некогда были. Везде валялись куски небьющегося стекла, блестя на полуденном солнце как крошечные галактики под всевидящим оком Бога. Обугленные обивка, шины и сотни других вещиц, практически неопознаваемые после пожарища, терпеливо лежали и ждали, когда их уберут.

Я с жаром протестовала против уборки, рассуждая – как мне казалось, вполне логично, – что было бы очень прелестно наблюдать за тем, как Милисенте и ее гостям теперь придется смотреть на уже настоящее "бельмо на глазу", сотворенное ее усилиями.

Поп в этот день оказался лучше меня, и с таким же жаром уговаривал всех убрать этот мусор. С его доводами о том, что и другим людям тоже придется смотреть на это безобразие, нельзя было поспорить, и я решила не строить из себя зануду и смирилась с его решением, правда, пробормотала при этом парочку таких крепких словцов, что Корина даже взглянула на меня с каким-то новым уважением в глазах.

Как-то утром, спустившись вниз после смены белья на нашей кровати, я заметила Корину, стоявшую перед зеркалом за дверью ванной и добавляющую последние штрихи к своей внешности.

И выглядела она, надо сказать, прекрасно. Простое чёрное платье с соответствующей обувью и подаренные ей, подобранные со вкусом – и, очевидно, очень дорогие – драгоценности. Её волосы и макияж были просто совершенны, и когда она обернулась и наткнулась на меня, я внезапно поняла, что же привлекало к ней многих людей в дни её молодости и теперь, когда её молодость осталась далеко позади.

Словом, она была прекрасна.

– Ничего себе! – присвистнула я – Вот это прихорошилась!.

– Каждый украшает в себе то, что в нём есть, – ответила она, сверкнув глазами и довольно ухмыльнувшись, что было явным противоречием скромности её слов.

– Кто же тот счастливый парень? – усмехнулась я. – Или девушка.

– А мы не слишком любопытны?

– Что я могу сказать? Училась у лучших, – ответила я, пытаясь поправить ей воротник.

– Хорошо, если тебе так уж необходимо все знать, я собираюсь навестить Милиссент.

Я почувствовала, как сморщился мой нос.

– Мне казалось, у тебя были более высокие требования, Корина.

Она засмеялась.

– О, можешь быть уверенной в этом. Я рассматриваю это, как небольшой поход в поисках фактов. Этот упрямый осёл с бензоколонки не позволит выпасть даже крошечному волоску из родинки Миллисент. Он хочет получить неопровержимое доказательство того, что это именно она стоит за всеми нападениями на него. Я собираюсь дать ему это доказательство.

– Ааа, – протянула я кивая. – Тебе не нужна компания?

Она критически посмотрела на меня.

– Не знаю, мудрое ли это решение, Ангел. Миллисент, вроде как, не питает к тебе особо тёплых чувств, особенно учитывая недавние события и то, какую роль ты в них сыграла.

– Правда. Но я не думаю, что существует преграда, которую не сможет преодолеть мастер Корина, – подыграв ее самолюбию, я могла быть уверенной, что лучшие места в этом представлении мне обеспечены. Кроме того, это была правда, и мы обе знали это.

Её глаза смягчились, и небольшим кивком головы она дала мне понять, что раскусила мою тактику, из-за чего я расплылась в улыбке, празднуя победу. Однако она не смогла удержаться и не добавить к своему голосу нотки мучения.

– О, блестяще. Если ты чувствуешь, что тебе обязательно надо увязаться за мной, то беги переодевайся скорее. Я, знаешь ли, не становлюсь моложе.

– Но ты красиво стареешь, – ответила я, отскочила в сторону и задорно поцеловала её, прежде чем взбежать наверх по лестнице, чтобы переодеться во что-то более презентабельное. Сверху я слышала, как она бормотала что-то о нахальных малолетках и о том, что ремень по ним плачет, и не смогла удержаться от смеха.

Надев пару чистых вещей, мятые шорты и простой зелёный топ, я скользнула в сандалии и спустилась вниз, чтобы присоединиться к Корине, которая придирчиво меня осмотрела.

– Выглядишь как маленькая невинная девочка. Люблю это, – её тёмные глаза сверкнули. – В общем-то, я очень люблю это.

– Фу, Шарик, – пошутила я. – Давай уж начнем наше представление, хорошо?

– Милашка

– Педофилка

Её смех, раздавшийся за мной, казался мне музыкой, когда я закрывала дверь

Боже, как же я по ней скучала!

***

Спустя двадцать минут, мы стояли перед распахнутой дверью Серебряной Сосны. В гостинице царила суматоха, персонал сновал туда-сюда, готовясь к наступающему сезону, когда все номера будут заполнены. Оглядевшись вокруг, я совсем не удивилась, обнаружив здесь многих из тех, кто ещё вчера боролся с огнём, а сегодня они щеголяли в помещении, принадлежащем тому, кто этот пожар устроил.

И хотя казалось, что Милиссента вышла сухой из воды, на самом деле люди, работающие на нее, зорко за ней следили. Учитывая сколько горожан сновало рядом с ее домом и внутри него, она не могла высунуть нос из гостиницы без того, чтобы об этом не стало известно сразу всему городу.

Мужчины и женщины на лестницах, или разгребающие землю, или несущие вёдра и моющие полы – все они, встречая меня, слегка усмехались или тайно подмигивали мне, как только наши взгляды встречались, словно ручались мне, что они находятся в полной готовности к активным действиям.