ч III трилогии "Айс и Ангел" автор Susanne M. Beck

Айс кончила первой. Ее спина изогнулась, шея откинулась назад, открывая мне горло, с силой задвигались в своем собственном ритме бедра. Капли ее пота упали на меня, причащая огнем и страстью. Мгновением позже, я тоже унеслась в бешеный водоворот, где реальность, которую я знала до этого, заканчивалась, и существовало только удовольствие. Думаю, что я отключилась на какое-то время, поскольку, когда снова вернулась в свое тело, Айс, тяжело дыша, полностью лежала на мне. Почувствовав мое шевеление, она попыталась скатиться, но я препятствовала этому, обхватив ее руками. Мое тело продолжало пульсировать вокруг все еще остававшегося во мне фаллоса.

– Нет. Останься. Пожалуйста, – я глотнула столь необходимого мне воздуха, – Хочу, хочу тебя.

И она вернулась обратно – живым одеялом любви, тепла и безопасности. И с этого момента до восхода солнца я больше ничего не помню.

***

Проснувшись на следующее утро, я обнаружила нечто неожиданное и очень, очень желанное. Как только мое размытое сознание приобрело более четкие формы, я осознала, что тихое биение под ухом принадлежит сердцу Айс. А щекочущее ощущение на спине происходит от нежных, машинальных поглаживаний ее руки. Хотя к этому моменту мы были вместе уже почти восемь лет, я бы могла по пальцам одной руки посчитать количество раз, когда просыпалась в объятиях своей любимой. И, возможно, один или два пальца остались бы незадействованными. Почувствовав мое пробуждение, Айс на мгновение приостановила свои движения, а затем продолжила нежно ласкать мою кожу.

– Доброе утро, мой сладкий Ангел, – низкий голос прогремел прямо из ее груди, наполняя меня приятнейшим теплом.

– Мммм. И тебе, добро утро, моя любовь.

– Хорошо поспала?

– Как младенец. А ты?

– Спасибо, очень хорошо.

Ее касание было немного щекотно, я поежилась, затем изогнулась, слегка вздрагивая от неприятного ощущения. Она, как обычно в таких случаях, замерла позади меня, стараясь понять мое поведение:

– Все в порядке?

Подняв голову, я ободряюще улыбнулась ей:

– Все замечательно. Просто немного больно.

Ее лицо тотчас застыло, и она отвела взгляд:

– Я…

– Не надо, – остановила я, приложив два пальца к ее припухшим губам: – Не говори этого. Даже не думай об этом. – Слегка поднявшись, чтобы лучше видеть, я соскользнула пальцем на подбородок и попыталась вернуть ее взгляд на себя. – Айс, эта ночь была одной из самых удивительных в моей жизни. Пожалуйста, не говори, что ты сожалеешь, что так получилось.

Когда она наконец посмотрела на меня, в глубине чистой синевы ее глаз все еще пряталась тень вины. Улыбнувшись, я нежно сжала ее подбородок:

– Ну, Айс. Разве не ты рассказала мне, что существует два вида боли? Хорошая и плохая боль?

Тень стала слегка бледнее. Я потянулась, широкая улыбка на моем лице была очевидным знаком удовлетворенного тела.

– Несомненно, – добавила я, зевая, – это хороший вариант.

Этими словами мне удалось вырвать у нее улыбку, и я потянулась, чтобы захватить ее своими губами. Насладившись затянувшимся удивительным теплым контактом, я, наконец оторвалась от поцелуя и снова положила голову ей на грудь.

– Итак, – начала я, с трудом стараясь избежать нежностей в голосе, – что у нас сегодня по плану?

Она тихо рассмеялась:

– Ангел, у тебя по плану еще немного поспать. У нас впереди большой переезд.

Я подняла голову, не беспокоясь о легко читаемом в моих глазах страхе, и пристально поглядела на нее:

– Не надо обратно к границе…

Ответный взгляд был полон нежности. Она осторожно провела рукой по моим волосам:

– Нет. Не на границу.

– Благодарю тебя, Господи, – с облегчением выдохнула я, опуская голову обратно на ее теплую кожу. Затем подняла руку и продолжила:

– И прежде, чем ты что-либо скажешь, – я знаю, что это опасно. И я знаю, что, возможно, мне было бы более безопасно с Монтаной по ту сторону границы. Но это не имеет никакого значения. Вообще никакого значения. До тех пор, пока мое пребывание рядом с тобой не станет для тебя опасным или разрушительным, – тут я опять взглянула ее в глаза, постаравшись одарить твердым взглядом. – Договорились?

Она вернула мне этот взгляд – око за око, зуб за зуб. В ее глазах не было ни хитрости, ни коварства:

– Ангел, я всегда буду беспокоиться о тебе. Так, как я беспокоюсь о тебе с того первого дня, как ты вышла из Болота и решила связать со мной свою жизнь. Я всегда буду нести груз вины за то, что тебе приходится сталкиваться с ошибками моего прошлого.

– Айс, ты никогда не заставляла меня этого делать, – горячо ответила я, – с самого начала это было мое собственное решение.

– Я знаю, – ответила она чуть громче шепота, – и часть меня всегда будет винить себя за то, что не забрала это решение из твоих рук, когда это было еще возможно. Но теперь… – ее рука поднялась, а затем упала и замерла на моем плече, -… теперь… я ни за что на свете не пожертвую, опасно это или нет, ни одной секундой общения с тобой.

Я знаю, что вспыхнула, но ничего не могла с собой поделать. Эта немногословная женщина имела способность простейшими фразами переполнить мое сердце любовью и радостью:

– Таким образом, мы теперь вместе в этом деле?

Спустя мгновение она кивнула:

– Вместе.

Подняв голову, я скрепила эту торжественную клятву поцелуем, который быстро перерос в еще один поцелуй, а затем еще один, и еще, и мои болезненные ощущения постепенно переросли в ощущения гораздо более приятного рода. В свете восходящего солнца мы медленно и долго занимались любовью, и в конце концов планы Айс относительно меня осуществились.

Я спала.

***

– Я получу тебя, моя прелесть! И твою маленькую собачку тоже! Ахахахахаха!

Я бросила уничтожающий взгляд налево, а затем обернулась к зеркалу, висящему позади меня, и поняла, что Криттер была права в своих определениях. Глядя на меня в этом парике, не было бы преувеличением сказать, что Афродита была Злобной Колдуньей Запада.

– Как минимум, я не выгляжу как семейство крыс, свивших гнездо в моих волосах, – поделилась я своим видением ситуации.

Зная, что я права, она даже не попыталась защититься и, застенчиво улыбнувшись, пожала плечами:

– На манекене, откуда мы их стащили, они выглядели лучше.

Я повернулась к ней с широко раскрытыми глазами:

– Вы это украли? – не знаю, что шокировало меня больше. То, что она УКРАЛА, или то, ЧТО она украла.

– Ну,… не совсем в обычном смысле, нет.

– Думаю, тебе следует объяснить мне…

Прежде, чем она смогла ответить, дверь в ванную внезапно распахнулась и вошла Пони:

– Какого черта вы двое… ох, Боже, отдай мне это, – одной рукой схватив парик с головы Криттер, другой – щетку, она принялась расчесывать спутанную массу, которая, должно быть, когда-то смутно напоминала настоящие волосы.

За считанные секунды парик из крысиного гнезда превратился в произведение искусства.

Мы с Криттер ошеломленно смотрели во все глаза.

– Пон, ты пугаешь меня, – промолвила Криттер. Она действительно выглядела очень испуганной, как будто ее возлюбленная испарилась, и вместо нее появилась Марта Стеварт (прим. переводчика – американская деятельница, посвятившая себя пропаганде домашнего хозяйства (куча книг, журнал, шоу и т.д. и т.п.))

Пони стрельнула в нас взглядом, синонимом которому будет слово «иссушающий», и парой взмахов закончила работу над шедевром.

– Мой отец был парикмахером, а мать владела салоном красоты. Ничего не могу поделать, часть дерьма, которому они пытались обучить меня, все-таки впиталась.

Закончив мастерскую трансформацию первого парика, Пони протянула руку за другим:

– Дай-ка мне.

– С удовольствием, – ответила я, стягивая парик с головы и подавая его ей, а затем наблюдая, как она и к нему также хорошо применила свой талант.

Парики были идеей Айс. И, будьте уверены, это была хорошая идея. Как мне объяснили, место, именуемое Гнездом Скорпиона, было весьма обширным, и практически ненаселенным, – частью пустыни с маленькими городками, натыканными то здесь, то там. И, опять-таки, как мне сказали, поиски человека в таком месте сходны с поисками кристалла сахара на белом песчаном берегу. Чтобы найти его, нам понадобится помощь горожан. И нам также придется по максимуму сохранять анонимность, чтобы не возбудить чрезмерные подозрения. Подозрения, которые могли дойти до Кавалло и заставить его или залечь на дно, или раскрыться и выйти против нас во всеоружии. Подозрения, которые возрастут, если неожиданно посреди пустыни возникнет парочка задающих вопросы блондинок со светлыми глазами.

Разумеется, парики не могли разрешить всех трудностей, стоящих на нашем пути. Например, ни Криттер, ни я не могли связать и пары слов по-испански.

К счастью, Рио, Пони и Ниа были, как и Айс, брюнетками, правда, в отличие от моей возлюбленной, глаза у них были коричневыми или темно-ореховыми. Все они, к тому же, отлично владели испанским.

Повернув меня к себе спиной, Пони водрузила мне на голову парик. В этот момент открылась дверь, и в комнату вошла Ниа с охапкой одежды.

– Круто! – усмехаясь надо мной, отметила она, – Прямо, галлюциногенная кррасотка!

Мы с Пони грозно посмотрели на нее, что, разумеется, не принесло ничего хорошего. Двойной грозный взгляд только побудил ее к моментальному исполнению «Цыгане, Бродяги и Воры» (пр. переводчика: песня Шер), от чего чуть не треснуло зеркало в моих руках. Всю свою жизнь я была уверена, что на свете не было более обделенного музыкальным слухом человека, чем мой покойный папаша. Подходящий момент, чтобы узнать, как сильно я ошибалась в этом конкретном вопросе.

Мрачный призыв к тишине только пришпорил Ниа. Наконец, у Пони не выдержало терпение, и она вытолкнула девушку из ванной, захлопнула за ней дверь и хорошо прижала, избегая последующих вторжений. Смех Ниа эхом раздался по коридору, но вскоре замолк, оставляя после себя священную тишину.

– Эта женщина очень нуждается в психиатре, – проворчала Пони, поворачивая Криттер и одевая парик на светлые волосы своей возлюбленной. Немного поколдовав над ним, сделала шаг назад и оценивающе осмотрела результат, на губах появилась широкая ухмылка:

– Выглядишь, как цыганская гадалка. Мне нравится. Мне НРАВИТСЯ!

– Фидо, сидеть, – пошутила она, поворачиваясь ко мне, – Ну? Что скажешь? (пр. переводчика: Фидо – распространенная кличка собаки, как Дружок).

Как только Криттер повернулась ко мне лицом, я ухмыльнулась ей в ответ. Пони была не так уж и не права в своей оценке.

– Не погадаете ли мне по руке, мадам Фифи?

Она оттолкнула мою руку и вместо этого выхватила зеркало:

– Вы все безнадежны. Просто невыносимы, – глядясь в зеркало, она хмуро распрямила челку, – Я выгляжу как идиотка.

– Нет, это я так буду выглядеть, – заверила ее я, вспоминая свое отображение в зеркале.

– Ангел, ты не выглядишь, как идиотка. Ты выглядишь… ммм…

– Как ненормальная? Слабоумная? Душевнобольная?

– Превосходно! – ехидно улыбаясь, выкрикнула она, – Ниа была права, теперь я с ней согласна.

Мои руки оказались на бедрах:

– Спой хоть одно слово из песни Шер и я завяжу твои губы узлом.

Пони захихикала, за что сразу получила грозное рычание от Криттер. Не будучи дурой, она заткнулась на середине смешка и, откашлявшись, принялась разбирать кучу белья, оставшуюся после бесцеремонного изгнания Ниа.

– Примерь это и выходи, когда будешь готова, – заявила она, очевидно стараясь восстановить некое подобие контроля над ситуацией, – Мы отправимся сразу после возвращения Айс и Рио.

– А вообще, куда они отправились? – спросила Криттер, выбрав из кучи ослепительно красный шелковый топ. Она приложила его к груди и, вопросительно поднимая брови, посмотрела на меня. В знак явного и решительного протеста я помотала головой. Она со вздохом кинула блузку обратно и зарылась в поисках более подходящей.

– Добыть другую машину. Предыдущая вчера была разбита вдребезги.

С наигранным отвращением на лице Криттер добыла очередную рубашку. Она была слегка лучше предыдущей, ярко-красной. Слегка. На волосок.

– Иногда, Пон, я жалею, что не твоя мать. Я бы перекинула бы тебя через колено за такое издевательство.

– Детка, ты можешь перекинуть меня через свои колени в любой момент, как только захочешь, – ответила Пони, играя бровями и хитро посматривая: – Ты принесешь плеть, я принесу наручники.

Фыркнув, я повернулась к куче с бельем и углубилась в поиски чего-нибудь для себя. Тем временем Криттер вытолкнула свою возлюбленную из тесной ванной и заперла за ней дверь, не обращая внимание на последовавший вскоре стук.

– Никогда не могла понять, почему я связалась с этой женщиной.

– Потому что ты любишь ее.

Она усмехнулась:

– Да. Люблю.

***

– Конь без имени промчал меня по пустыне. Хорошо убежать от дождя. В пустыне…

– Ниа…

– Ты можешь вспомнить свое имя…

– Ниа!

– … ла ла ла ла ла ла ла, ла ла ла, ла, ла…

– Ниа!!

Диссонирующий голос умолк, и зеркало заднего вида выстрелило в меня сердитым взглядом. В других обстоятельствах недовольство моих друзей, расстроило бы меня.

Но не в этих. Четыре часа езды по однообразной монотонной пустыне, и карлик с бурильным молоточком уже практически пробил мой череп в районе виска.

И виной тому было не абсолютная скука столь долгой поездки. И не навороченные амортизаторы, которые занимались чем угодно, только не облегчали удары об рытвины и разбитые колеи. Даже не слепящее солнце, настойчиво бьющее через стекло и заставляющее жмуриться столь сильно, что мышцы глаз и щек могли бы навсегда застыть в одном положении. Нет, это был нечто более ужасное, чем все перечисленное вместе взятое. Это был скрипучий голос Ниа, исполняющей обширный запас того, что она называла «дорожными песнями». После того, как песня «Представление клоунов» в третий раз изнасиловала мои барабанные перепонки, и я уже подумывала о самоубийстве, мне показалось, что этим песням больше подходит название «ведущие к самоубийству». Когда же за ней незамедлительно последовала «Не кричи громко», мысли о спасительном самоубийстве уступили место мыслям о мстительном убийстве, сопровождающимся яркими (и необычайно приятными) мысленными образами. Айс выглядела абсолютно безучастной к происходящему, но я и не ожидала ничего другого. О ее способности полностью погружаться в работу можно складывать легенды, и вождение автомобиля была такой же работой, как все остальное.

Как только наступила благословенная тишина, я, пытаясь справиться с головной болью, прислонила раскалывающуюся голову к винилу сиденья и закрыла глаза, спасаясь от палящего пустынного солнца.

Под аккомпанемент одиноко жужжащего мотора я потихоньку начала засыпать. Боль, прятавшаяся за глазными яблоками, постепенно ослабевала, дыхание успокаивалось. Однако, уже почти полностью погрузившись в сон, я почувствовала не очень нежный толчок по почкам. Решив, что это Ниа просто вытянула свои ноги, я не обратила на него внимания. Но затем последовал еще один толчок, и еще один, с каждым разом становясь все более ощутимыми. Затем послышалось жужжание, поначалу тихое, но все же неприятное и режущее мой слух. Открыв глаза, я осознала, что пальцы сами по себе сжались в тугие кулаки, а челюсть напряглась. Во мне зарождалась ярость, сильная и глубокая, обжигающей волной сметающая последние остатки сна. Даже не глядя в зеркало, я точно знала, что мои глаза сверкают молниями, и тело, одеревеневшее за многие часы дороги, начало поворачиваться назад, туда, где в своем маленьком мирке сидел источник моего раздражения. Что бы я ни собиралась сделать в тот момент (и, честно говоря, я действовала не сильно раздумывая), все эти намерения были остановлены твердой, теплой рукой, положенной мне на колено. Мой гнев исчез, как вода просочилась сквозь решето, лишь только я заглянула в кристально чистые глаза, рассматривающие меня поверх дужки солнечных очков с зеркальными стеклами. И взгляд этих глаз говорил о том, что мне стоит придумать другой план. Так я и сделала. Очень быстро.

– Ниа, – сказала я как можно спокойнее.

– Что?

– Я думаю, – ох, боже, я действительно думала.

– О чем?

У нее может быть более обиженный тон?

– Ну, поскольку мы в Мексике и мне нужно как-то соответствовать…

Насмешливое фырканье.

– Да, верно.

Возможно, это было правильно.

Ангел, спокойнее. Спокойнее. Думай о приятном. Приятном. Приятном.

– Как думаешь, ты сможешь научить меня немного испанскому? Ну, чтобы, я смогла понимать, о чем речь?

К счастью, удары ногой прекратились, Ниа хмыкнула.

– Ты это серьезно?

– Да, серьезно. Я знаю «здравствуйте», «до свидания», «спасибо», немного матерных слов и могу посчитать до десяти… полагаю. Ничего того, что может мне пригодиться.

Она тихонько рассмеялась.

– Ну… ты можешь мне помочь? Пожалуйста!

– Конечно! Это будет круто!

Спасибо тебе, Господи.

– Эй! Знаешь, учитель испанского в начальной школе обучил нас отличной песенке. Ну-ка, вспомню ли я, как она начинается.

Потерпев поражение, я сползла вниз по сиденью. Нуждаясь в сочувствии, я повернула голову в направлении к Айс. Как раз вовремя, чтобы увидеть, как она опять уставилась на дорогу, уголок рта был едва заметно приподнят.

Зная, что она почувствует, я подарила ей сердитый взгляд.

Только подожди, любовь всей моей жизни. Ты заплатишь за эту усмешку. Позже.

***

Спустя два часа и один суровый курс «Испанский для лишенных музыкального слуха», мои благодарные глаза заметили быстро приближающийся слева городок. Если, конечно, так можно назвать два дома и зажатую между ними на манер сэндвича древнюю автозаправку.

– Айс, ты думаешь, мы можем…

Я не успела закончить свой вопрос, а она уже направила машину к заправке. На ее губах играла легкая улыбка.

– Если бы я знала тебя чуток похуже, то решила бы, что тебе здесь нравится, – пробормотала я сквозь зубы.

Ответом мне была тишина.

Вздохнув, я отвернулась и только уставилась обратно в окно, как перед глазами энергично замаячила указывающая вперед рука Ниа:

– Куда они?

Моргая и прикрывая глаза от безжалостно палящего солнца, я смогла разглядеть машину Рио, стремительно пронесшуюся сквозь клубы пустынной пыли.

– Действительно. Куда это они?

– Через пятьдесят миль есть еще городок. Они разведают обстановку, а, проехав его, мы встретимся и сравним наши наблюдения.

– Таким образом, я догадываюсь, что это не совсем обычная остановка в стиле «в кустики и размять ноги», не так ли?

Повернувшись ко мне, она тихо рассмеялась и плавно остановила машину рядом с колонкой:

– Ну, и это тоже.

Я ответила ей таким же смешком:

– Отлично, поскольку мои почки готовы послать петицию в свой профсоюз, и я думаю, никому из нас не понравится, если они объявят забастовку.

Машина остановилась, и я, стеная одновременно от боли и облегчения, выбралась наружу. Сухожилия, подвергшиеся чрезмерной нагрузке, изъявляли свой гнев подобно перетянутым гитарным струнам. Потянувшись навстречу небу, я огляделась по сторонам и нашла возможность подвергнуть первой проверке свои новообретенные (не стоит упоминать какой тяжелой ценой) лингвистические познания.

– Хмм. Посмотрим. Заправка и магазин Педро. Горячая еда. Холодные напитки. Д… – я сморгнула, прочищая глаза, и посмотрела еще раз, стараясь убедить себя в том, что то, что я подумала, что я вижу, не было тем, что я видела на самом деле.

Однако надпись отказывалась меняться.

Я обернулась в поисках Ниа и успела заметить, как она быстро исчезла в магазине, несомненно, в поисках дамской комнаты. Айс была занята установкой заправочного пистолета в бензобак.

Пришлось вернуться обратно к вывеске. «Горячая еда. Холодные напитки. Домашний… зоосад». Мой взгляд спустился чуть ниже. «Гремучие змеи. Тарантулы. Скорпионы».

Тотчас вниз по спине, перебирая паучьими ножками, промчалась дрожь отвращения. Я быстро отвернулась от вывески и уткнулась носом в грудь моей возлюбленной. Предотвращая наше падение, Айс пришлось быстро обнять меня.

– Где пожар?

– Ой! Извини, – пробормотала я ей в рубашку, скрывая румянец от проницательных глаз, – Э… мм… нигде.

– Мм. Хмм, – нежно взяв меня за руки, она быстро сделала шаг назад, – Кажется, ты собиралась… – кивок головы в сторону комнат отдыха.

– Я… мм… передумала.

Ее бровь взметнулась поверх дужки очков. Я увидела, как голова слегка повернулась в сторону, и догадалась, что Айс читает вывеску, от которой я только что отвернулась. И опять покраснела – от собственной глупости.

Через секунду она опять смотрел на меня:

– Ангел, я не думаю, что они разрешают им ползать по полу.

– Может быть, и нет, – мой голос был полон сомнения, – но я не уверена, что хочу посещать заведение, где решили, что на скорпионах можно зарабатывать деньги.

Ее смех был тихим, и нежным, и успокаивающим:

– Не думаю, что тебе есть о чем беспокоиться, – обняв одной рукой мои плечи, она притянула меня к поближе к себе, – к тому же, я не слышу криков Ниа.

– Она умерла молча, – мрачно ответила я, – скорее всего, в данный момент, они закапывают ее на заднем дворе.

Айс опять рассмеялась, на этот раз громче, чем раньше, и подтолкнула меня бедром:

– Ну, давай, мой Ангел. Мне нужно заплатить заправщику, а тебе – облегчить мочевой пузырь.

– Ладно, замечательно, – проворчала я, – только запомни, я хочу, чтобы меня хоронили в закрытом гробу.

Прощай, жестокий мир.

***

Был уже вечер, когда я разложила свое одеяло поверх длинного ровного камня, покоившегося на вершине небольшого холма, и принялась рассматривать Мексиканскую долину. Остаток дня прошел относительно спокойно. После того, как Айс закончила свои дела с владельцем заправки, она направила машину обратно в пустыню навстречу с Рио и компанией, остановившимися на обочине дороги в пяти милях от городка, якобы для ремонта спустившего колеса.

Отсюда мы продолжили наш путь и еще через несколько часов свернули с дороги и очутились в небольшой уединенной лощине, укрытой со всех сторон небольшими холмами. Вскоре стало очевидно, что мы собираемся разбить здесь лагерь. Ниа удивила меня. Быть может, я поспешила записывать ее в городские жители, не приспособленные для походной жизни. Не тут-то было. Она обрадовалась этой затее так же, как рыба радуется воде, и, как будто занималась этим целую жизнь, энергично взялась за дела, помогая нам разгружать вещи и устанавливать лагерь.

Быстро расчистили площадку, быстро установили палатки – числом три, разожгли огонь в импровизированном очаге, сложенном из камней, принесенных из пустыни. Пони и Ниа принялись готовить что-нибудь на обед, в то время как Айс, Криттер и Рио отошли в сторонку и погрузились в обсуждение.

Разделавшись со своими рутинными обязанностями, я решила перенести одеяло на вершину самого западного холма и посмотреть на закат. С моего первого знакомства с пустыней, это уже вошло в привычку, и я очень не любила нарушать заведенный порядок. И вот я сидела на еще теплом от палившего весь день солнца камне и наблюдала, как по мере того, как солнце неуклонно спускалось к горизонту, небо окрашивалось мириадами красок. Затем, закрыв глаза, я откинула голову назад и ловила последние теплые касания солнца. Ветер остывающей пустыни сдувал волосы (свой безобразный парик я с чувством величайшего облегчения сняла, когда мы разбили лагерь) с бровей. Неожиданно мягкий теплый свитер окутал мои плечи, принеся с собой запах любимой мною женщины. Я медленно открыла глаза. При виде возвышающейся надо мной сзади Айс на губах появилась непроизвольная улыбка. Глаза моей возлюбленной сверкали отраженными в них лучами умирающего солнца.

– Привет, – сказала я, удивившись хриплости моего голоса.

– И тебе привет, – ответила она, подарив обожаемую мной кривую улыбочку, – не возражаешь против моей компании?

– Ничуть.

Она опустилась на камень позади меня, с двух сторон от моих собственных появились ее длинные ноги. Я вздохнула от наслаждения, когда ее руки обвили мою талию и слегка притянули назад, к ее груди, окутывая теплом рук, ног и тела.

– Ммм, мне нравится.

– Неужели? – ее голова опустилась вниз, и подбородок прижался к моему плечу. Ее волосы щекотали мне щеки, а от жара ее тела по мне пробегала теплая дрожь.

– Да. Теплый камень, закат и ты. Это лучшее, что можно желать.

– Ммм. Догадываюсь, – она обняла меня, и мы одновременно погрузились в молчание. Солнце блеснуло в последний раз и скрылось за горизонтом до следующего дня.

Мы отметили это событие поцелуем. За ним последовало еще множество поцелуев, в итоге слившихся в одно страстное растворение губ и учащенное дыхание.

Кто знает, как бы далеко мы зашли, если бы из лощины не раздался крик «обед готов».

– Конспирация, – мрачно пробормотала я, расправляя футболку и застегивая джинсы, одновременно прилагая все усилия, чтобы погасить полыхавший внутри меня огонь.

Тихо рассмеявшись в ответ, Айс изящно поднялась на ноги, затем с вводящей в заблуждение легкостью подняла меня. Подарив все еще пылающим страстью губам новый нежный поцелуй, она обвила рукой мою талию, и мы вместе направились вниз с холма к ожидавшим нас друзьям.

***

– О… дорогая… Боже! – я попыталась вдохнуть, последняя волна дрожи пробежала по телу, оставив меня лежать слабой, бездыханной и не совсем вменяемой.

Дрожь – больше всего похожая на конвульсии от удара электрическим током – рождалась вновь и вновь по мере того, как Айс проделывала свой путь по моему, покрытому испариной наслаждения телу, останавливаясь то тут, то там, чтобы поцеловать или слегка укусить какое-либо из чувствительных мест.

Ее черноволосая голова высунулась из спального мешка, темные от нашего занятия любовью глаза мерцали. Вытянувшись вдоль моего тела, она нежно погладила мои живот и грудь, помогая своими ласками вспомнить ощущение собственного тела и вернуться обратно на землю.

На ее лице читалась любовь с небольшим налетом самодовольства. Но я ее ни капельки не осуждала. С точностью алхимика, доведенными до совершенства движениями всего за несколько коротких мгновений она превратила меня из человека в осьминога, лишенного костей.

– Ты в порядке? – спустя какое-то время спросила Айс. Хриплый тембр голоса и теплый свет ее глаз наполнили меня новым теплом, другим, но не менее желанным, чем тот огонь, что мы разделили до этого.

– Ммм. Превосходно. Как всегда, – попыталась пробормотать я, губы и язык неохотно уступали вечерней усталости, – Должна тебе сказать, эти походные приспособления для ночевки под открытым небом имеют ряд достоинств.

Ее нежная улыбка переросла в откровенную ухмылку, она вытащила руку и нежно взъерошила мои волосы.

– Тогда будем почаще ими пользоваться.

Ответив ей такой же ухмылкой, я перевернулась на бок и уткнулась лицом в теплую ложбинку на ее груди:

– Мне нравится эта мысль.

Фланель спального мешка пощекотала мне лицо, это Айс натянула его вверх, укрывая мое быстро остывающее тело. Ее руки обвились вокруг моей талии, сильные пальцы выстукивали случайный бессмысленный ритм на влажной коже моей спины.

Я почти заснула под музыку ее сердца, когда в мое затуманенное сознание проникла одна мысль. Подняв голову, я взглянула на мою возлюбленную, задумчиво смотревшую куда-то вдаль.

– Айс?

Она моргнула, приходя в себя, и обратила на меня свой острый внимательный взгляд.

– Да?

– Какой у нас план? Я имею в виду – на завтра. Рио добыла какую-нибудь полезную информацию?

– Как ни странно, добыла, – слегка откинувшись назад, она потянулась, изгибая спину. Я вздрогнула от звука возвращающихся на свое место позвонков. – Кажется, наш друг Кавалло принял в свою шайку несколько местных головорезов. Такое ощущение, что кто-то из его людей не пришел в восторг от перспективы провести бог знает сколько времени в этой дыре, где даже нельзя отмыть награбленное.

– Это хорошо для нас?

Она пожала плечами:

– Все зависит. Этих сложнее вычислить, но я, как профи, тренирующийся каждый день, имею перед ними преимущество. В целом их проще перехитрить, – блеск ее глаз поведал мне, с какой радостью она проверит этих ребят на сообразительность.

– И… что происходит сейчас?

– Тут есть магазин под открытым небом. Он работает каждую субботу. Информатор Рио говорит, что это отличное место для больших сделок, особенно ближе к Рождеству. Сюда приходят из ближайших городков и ферм продать урожай и другие товары. Ходит слух, что Кавалло пришлет одного из своих, чтобы закупить недостающее, то, что он не может достать в тех маленьких магазинчиках, где скрывается. "Where is he hiding."

Ее взгляд опять был очень далеко:

– Я не знаю где. Пока. Но, если эти идиоты попробуют объявиться, я прослежу за ними до самой берлоги, – холодная улыбка, искривившая ее губы, пронзила меня до самых костей.

Не в силах совладать с собой, я протянула руку и погладила ее лицо кончиками пальцев, пытаясь вернуть из поглотившего ее мрака. Спустя долгую паузу, она все-таки вернулась и с огорчением посмотрела на меня:

– Извини.

– Не извиняйся, – улыбнувшись, ответила я и заключила ее лицо в свои ладони. Затем улыбка переросла в наглую ухмылку: «Итак, а что, пока ты опять спасаешь человечество, будут делать оставшиеся смертные?»

Она мягко улыбнулась, взяла меня за руки и поднесла их к своим губам, целуя ладони:

– Помогать мне.

У меня отвалилась челюсть:

– Прошу прощения. Не могла бы ты повторить?

Она опять рассмеялась:

– Ты слышала меня.

– Ну, да, я слышала, но…

Ее лицо посерьезнело:

– Ангел, одно дело – пробраться в охраняемый лагерь и прикончить кого-нибудь. Другое – пробраться в тот же лагерь и добыть кого-нибудь живым. Мне понадобится твоя помощь, и я верю, что вы с девчонками поможете мне.

– Айс, ты знаешь, мы поможем. Не имеет значения в чем.

Она улыбнулась:

– Я знаю.

И это торжественное заявление было закреплено поцелуем.

***

Проснувшись следующим утром, я первым делом увидела солнечные лучи, пробивающиеся сквозь нейлон палатки. Надо прямо сказать, что воздух был свежим и холодным, но мне было тепло в мягком гнездышке из спального мешка и одеял. Я была одна, конечно. Но это открытие меня не взволновало, поскольку я без всяких сомнений знала, что Айс где-то поблизости. Я потянулась и зевнула, мысли о ней и любовь, разделенная этой ночью, вызвали на моих губах улыбку. Запах бекона, поджаривающегося на мексиканском огне, атаковал мои чувства и вызвал немедленное слюноотделение.

Эх, эта походная жизнь гораздо приятнее, чем описано в тех книгах, что я читала.

Я только решила перевернуться и поспать еще немного, как вход в палатку приоткрылся и внутрь, держа в руках поднос с едой и жестяной кружкой чего-то, пахнущего как кофе, нырнула Айс. Выпрямившись почти во весь рост (у нас была замечательно высокая палатка), с улыбкой взглянула на меня. В своих мягких потертых джинсах, черной футболке в рубчик, и распахнутой фланелевой рубахе, накинутой на стройное мускулистое тело, она выглядела просто волшебно. Черные волосы были распущены и покрывали широкие плечи, на лице отражались солнечные блики, складывающиеся в ореол бессмертия. Я просто не смогла сдержать слез.

Разумеется, я не хотела встречать ее слезами. Ее красота всегда лишала меня возможности дышать, и я с легкостью могла бы прожить конкретно с этим недостатком до конца моей жизни. Удивившись такой встрече, Айс изумленно подняла бровь, затем изящно опустилась на пол рядом со мной. Она села, скрестив ноги, осторожно поставив поднос и чашку себе на колени.

– Извини, – наконец-то смогла я сказать, краснея под ее сострадательным взглядом, – мм… это все мне?

– Определенно, – ответила она, кивая, – если ты голодна.

– Могла бы поесть, – призналась я, выкарабкиваясь из уютного гнездышка и принимая сидячее положение. Холодный воздух, царящий снаружи, вызвал дрожь по всему телу, – Брр.

Айс поставила тарелку и чашку на землю, затем стянула свою рубашку и надела ее на меня, помогла просунуть руки в рукава и ловко застегнула пуговицы на груди и животе. Я вытянула руки и не смогла сдержать смеха – с кончиков пальцев свисало еще целых четыре дюйма неиспользованной материи. Покачав головой, Айс помогла мне закатать рукава и, наконец-то, высвободить руки. Затем подала принесенный завтрак.

– О, это здорово, – промычала я, с полным ртом, набитым яйцами с беконом, и запивая все это горячим бодрящим кофе, – напомни мне поблагодарить повара.

– Если ты не убьешь ее сначала, – ответила она, озорно сверкая глазами.

– Это сделала Ниа? – не веря, спросила я. За все время, что я ее знала, я никогда не видела ее даже рядом с кухней, не говоря уж о том, чтобы внутри.

– Ага, она замечательно управляется с готовкой.

Вау, – это все, что я смогла ответить.

***

После того, как я расправилась с едой, Айс покинула меня, забрав грязную посуду. Предоставленная самой себе, я поднялась и быстро оделась. Причем, скорость одевания была обусловлена исключительно холодным воздухом. Напялив на волосы отвратительный парик и придав ему наиболее приличное положение, я откинула полог палатки и вышла наружу, навстречу утреннему воздуху, косясь на падающие на наш лагерь яркие лучи солнца.

Мои друзья, словно усердные пчелки, вылизывающие свой улей, были заняты делом. Подойдя к Айс, укладывающей вещи в грузовик, я не могла не заметить Пони и Криттер, совместно разбирающих палатку. Они смеялись и хихикали, словно две подружки-школьницы. Их лица и глаза говорили о многом. Как будто…

– Этой ночью они спали в одной палатке? – спросила я свою подругу, подавая ей наши спальные мешки и одеяла.

Бросив взгляд через плечо, Айс усмехнулась:

– И не только, как показывает это утро.

– Но… как…?

Айс пожала плечами:

– Рио надоели стоны Пони, и она поменялась.

– А что Ниа? – посмотрев назад на лагерь, я увидела Рио и Ниа. Они, мило беседуя, разбрасывали остатки погасшего костра.

– Рио сказала, что Ниа замечательно нежная… особа.

– Удивительно, – я почесала затылок, – думаю, близок конец света, – только, чтобы убедиться, я еще раз посмотрела назад и увидела нечто, что не заметила раньше. Ниа смотрела в мою сторону, немного правее. Выражение ее лица придавало новый смысл слову «мечтать». Когда наши взгляды встретились, она быстро опустила глаза, на ее юных чертах явно проступил стыд. – Уххх.

– Что? – обернувшись, спросила Айс. Затем посмотрела на меня. Ее брови рисовали на ее лбу два знака вопроса.

– Еще одна влюбилась в тебя, – ответила я в своей лучшей «несчастной» манере.

Она фыркнула и, округлив глаза, вернулась обратно к своему занятию:

– Ангел, тебе это приснилось.

– О, я так не думаю, моя прекрасная любовь. Большое тебе спасибо, но я на посту и понимаю в этом толк.

– Тогда тебе это мерещится.

– Как ты хорошо знаешь, у меня отличное зрение.

Она посмотрела на Ниа, затем на меня.

– Вот увидишь, – предупредила я. Моя улыбка рассказала ей больше, чем какие-либо слова.

ЧАСТЬ 8

– Вот это да! Это место напоминает о барахолках, на которые мать имела обыкновение таскать меня, когда я была еще ребенком.

Я согласилась с Ниа, а Айс тем временем кружила по периметру рынка в поисках подходящего места для парковки. Разноцветные флаги радостно развевались на живительном ноябрьском ветре, почти в такт музыке, доносящейся из киосков, детскому смеху, бешеному лаю собак, бегающих за всеми, кто попадал в поле их зрения. Дразнящий аромат жарящегося мяса и овощей внезапно напомнил мне о днях, когда я была меньше, чем вся эта беззаботная молодежь, и по воскресеньям (после церкви, конечно), почти с ритуальной точностью, отправлялась по барахолкам и распродажам. Моя бабушка была просто завсегдатаем такого рода мероприятий. Во время еженедельных поездок на ярмарки мы рассматривали индийские платья в горошек с таким же жадным вниманием, как крестоносцы любовались полученной Чашей Грааля. И много-много дней я потратила на примерку чьих-то платьев, которые были всегда на три размера больше, чем мне надо, на вырост, так сказать; меня не оставляло чувство отчаяния, хорошо знакомое детям и загнанным животным, очень похожее на то, как если бы я находилась в кабинете зубного врача, сверлящего зубы без всякого наркоза. Коснувшись моей ноги, Айс вывела меня из состояния задумчивости, а затем открыла дверь и тихо выскользнула из машины. Дернув ручку, я присоединилась к ней и почувствовала легкий озноб от удивительно холодного воздуха, проникающего даже под мою вельветовую рубашку, туго застегнутую как раз с целью сохранить тепло. Айс посмотрела на меня поверх своих зеркальных солнечных очков:

– Готова?

– Как только ты объяснишь мне, к чему я должна быть готова, я буду… – пробормотала я.

Ухмыльнувшись в ответ, она вытащила большую кипу мексиканских денег и вручила ее мне.

– Не трать все это в одном месте.

Я взглянула на деньги в своей руке, затем на свою возлюбленную.

– Объясни…

– Магазин, – ответила она, зажимая деньги моими пальцами, чтобы они не разлетелись по рынку. – Ну, знаешь… Смотришь товар, торгуешься, тратишь деньги.

– И это поможет тебе… Как, опять?

Она улыбнулась.

– Ангел, я доверяю твоей интуиции. Ты могла бы ничего не знать про это место и этих людей, но ты же понимаешь, когда что-то идет не так. И для того, чтобы иметь хоть какой-то шанс на успех, я должна положиться на твое чутье, которое так часто нас выручает. Так что… – она улыбнулась шире, – развлекайся. Походи по магазинам. Позавтракай. Только будь начеку, следи за всем, и если заметишь что-нибудь подозрительное, обязательно дай мне знать. Возьми с собой Ниа, если хочешь. Она поможет тебе что-нибудь перевести, а я буду уверена, что с тобой она не влипнет в какую-нибудь историю.

Хотя внешне выражение моего лица не менялось, мысленно я улыбалась все шире. Она не часто говорила мне о своем доверии, но когда такое случалось, я чувствовала себя как ребенок в Рождественское утро, переполненный счастьем и радостью.

– Я думаю, что смогу сделать это, – ответила я как можно небрежнее.

Она сжала мне плечо.

– Отлично. Тогда пойдем.

Быстро поцеловав ее в щеку на удачу, я схватила Ниа за руку и отправилась в бой.

Запахи, картины и звуки открытого рынка очаровали меня, как огонь – мотылька. Мой взгляд задерживался буквально на каждом прилавке и не мог оторваться. Это было очень похоже на дни моей ушедшей юности, когда мать за милю обходила такие места, которые отец, в те редкие моменты, когда был в хорошем расположении духа, называл Ловушками старой леди Венеры. Ремесленники и художники соревновались с продавцами ковров и мебельщиками. Всюду натыканные прилавки были переполнены всевозможными новшествами, а кожевники и портные наперебой рекламировали свой товар на столиках и в корзинах.

Прошло уже несколько часов с тех пор, как я позавтракала, поэтому мой нос просто не выносил доносящихся запахов и, в конце концов, привел меня к прилавку, за которым стоял человек, напоминавший только что вылезшего из подгузников карапуза. У него была широкая беззубая улыбка, в глазах светились ум и доброта. В обеих руках он держал по тонкому деревянному вертелу с толстым куском шипящей свинины, горячим перцем, луком и помидорами. Еда выглядела потрясающе, а пахла и того лучше. Расплывшись в улыбке, он протянул нам вертела.

– Gracias («Спасибо!» – исп.), – ответила я на своем ломаном испанском, просто захлебываясь от удовольствия.

Он улыбался все шире, жестами описывая нам все прелести своего товара. Взяв вертел в другую руку, я рылась в кармане в поисках денег, которые дала мне Айс, параллельно соображая, как спросить по-испански: «Сколько?»

Увидев в моей руке деньги, торговец поднял руку и отрицательно закрутил головой, говоря при этом что-то слишком быстро, чтобы я сумела понять его, и возмущаясь. Я обратилась к Ниа за помощью.

Подойдя, она шепнула мне на ухо:

– Давая ему деньги, ты его оскорбляешь. Он дарит нам эту вкуснятину.

– Ты уверена? – прошептала я.

– Абсолютно.

Через мгновение я неохотно кивнула, а Ниа отошла, благодаря мужчину за нас обеих. Его солнечная улыбка вернулась на место, он помахал нам, а затем отвлекся на двух новых клиентов. Положив деньги обратно в карман, я наслаждалась неожиданным подарком, вгрызаясь в сочное мясо, закатывая от удовольствия глаза. Коктейль вкусов был просто божественным; я застонала от восторга.

– Боже, это потрясающе!

– Да, весьма неплохо… – ответила Ниа, откусывая приличный кусок. – Пожалуй, стоит попросить у него рецепт.

– Отличная идея!

Свернув, мы шли между рядами палаток вниз по широкой дорожке, ловко обходя встречающихся на пути прохожих, и набивали собственные животы. Я, как и просила Айс, смотрела во все глаза и ко всему прислушивалась, чтобы, в случае чего, обнаружить неприятности раньше, чем они – меня.

И я их нашла буквально через пятнадцать минут, когда Ниа остановилась рассмотреть невероятно симпатичный коврик. Оглядевшись, я заметила троих огромных мужчин за два ряда слева от меня, идущих в мою сторону. Выражение их лиц не вызывало сомнений в том, что Рождественское настроение им не знакомо. Сказать по правде, лишь завидев их, надо было удирать оттуда, что есть мочи.

Я следила прищуренными глазами, как они шли, расталкивая встречающихся им людей, да так, что один мальчишка упал и сильно ушиб себе голову об стоявший рядом столик. Мать быстро схватила его и бросилась в толпу, вся в слезах, как и ее сын.

Безжалостно усмехаясь, троица продолжала свой путь, круша палатки и избивая покупателей, отнимая у них вещи и топча все ботинками. Отвернувшись (не сомневаясь, что запросто смогу найти их, учитывая, что они оставляли после себя заметные следы), я схватила Ниа за руку и резко повернула ее лицом к себе.

– Зови Айс!

– Что? – она неловко пыталась освободить руку. – Зачем?

– У меня нет времени объяснять. Просто сделай, о чем я прошу. Пожалуйста!

– Но…

– Пожалуйста!

Она долго и с сомнением смотрела на меня, но мой взгляд, по-видимому, был убедительным.

– Ладно. Я найду ее. – Она замешкалась и хитро улыбнулась:

– Надеюсь, ты говоришь о высокой, темной и потрясающей, а не о холодных кубиках?

Я усилила хватку:

– Ниа…

– Хорошо! Хорошо! Уже иду! Только отпусти мою руку, ага?

Выпустив руку, я легонько толкнула ее в спину.

Как я предполагала, снова обнаружить головорезов мне не составило никакого труда. Как новоиспеченный Шерлок Холмс, я доверилась простой мужской логике и вскоре нашла всех троих возле ларька, торгующего сушеным мясом и рыбой.

Ловко маневрируя, дабы меня не засекли, я оказалась в самом эпицентре разноцветного, многомерного и разнообразного мира. Я находилась в весьма выгодном положении, имея отличную наблюдательную позицию, при этом оставаясь абсолютно незаметной для тех, за кем следила. Делая вид, что меня очень заинтересовали товары, я увидела, как самый здоровый из этой троицы схватил бедного торговца за ворот рубашки, затряс его, как собака носок, а его дружки начали набивать всем, что попадало под руку, деревянные корзины. Вся моя суть рвалась наружу, чтобы положить конец такому явному беспределу. Однако в глубине души я понимала, что если я это сделаю, то, учитывая, что мы уже давно следили за этой компанией, вся моя тяга к справедливости принесет больше проблем, чем пользы, и, скорее всего, мы потеряем единственный шанс выследить Кавалло.